Работа для гробовщика

- Мог ли писать кто-то еще? Человек пятьсот. Любой из пациентов доктора. Он набрался весьма странных манер с той поры, как женился на своей бабище. А теперь вернемся к улице. Не могу заниматься всеми домами по очереди, иначе до ночи не кончим. Вы пока выпейте. Но постараюсь описать её общий характер. На углу, напротив театра, - магазин колониальных и скобяных товаров, хозяин родом из деревни, но в Лондоне живет лет пятьдесят. В магазине хозяйничает так, словно это торговая фактория, затерянная где-то в лесной глуши. Предоставляет кредит. У него вечные неприятности, сыр держит рядом с парафином и очень переменился после смерти жены. Палинодов знал всю жизнь. Их отец помог ему сделать первые шаги в Лондоне, и если бы не он, под конец месяца они умирали бы от голода.

Рядом с магазином - угольный склад. Хозяин - человек здесь новый. Потом кабинет врача. Дальше овощной магазин. Очень милые люди; у них множество дочерей с размалеванными лицами и немытыми руками. Далее, мистер Кэмпион, аптекарь - он понизил голос, но даже тогда сила его была столь велика, что дрожала деревянная обшивка. Внезапная тишина, когда он умолк, стала отдыхом для ушей.

- Аптекарь важнее всех? - подтолкнул его собеседник, увлекшийся нарисованной картиной.

- Папаша Уайлд даже в кино был бы любопытен, - пояснил Чарли Люк. Что за заведение! А какие товары! Вы когда нибудь слышали о "Сиропе от кашля матушки Эплъярд, излечивающем также внутренности"? Разумеется нет, но могу ручаться, что ваш дедушка им пользовался. И если хотите, вы его получите, причем в оригинальной упаковке. Там десятки заваленных всякой всячиной маленьких шкафчиков, а пахнет как в спальне старой девы, так что голова идет кругом. И посреди всего этого восседает как король папаша Уайлд, смахивая на вашу бабушку, с крашеными волосами, вот с таки воротничком - он задрал подбородок и вытаращил глаза, - с черным галстуком и в нанковых брюках. Когда старый Джо Боулс с сыном Панталоне выкопали мисс Рут Палинод, а мы все мерзли, дожидаясь, пока мистер Доберман заполнит свои проклятые протоколы, должен признать, я подумал о папаше Уайлде. Не хочу сказать, что он написал что-то подобное, но готов побиться об заклад, что это взято с его аптечного склада.

- Когда будут готовы анализы?

- Пока есть предварительный результат. Полное заключение - не раньше вечера. Надеюсь, до полуночи. Если яд был дан сознательно, разбудим похоронных дел мастеров и немедленно выкопаем брата. Такой у меня приказ. Терпеть не могу подобной работы. Столько камней и вони... - он встряхнул головой, как мокрый пес, и отпил большой глоток виски.

- Речь идет о старшем брате, если я правильно понял? Старшем из Палинодов?

- Да. Об Эдварде Палиноде, умершем в возрасте шестидесяти семи лет в марте месяце. Сколько прошло? Семь месяцев. Интересно, в каком он состоянии. Это сырое старое кладбище, и процесс разложения прогрессирует быстро.

Кэмпион усмехнулся.

- Мы остановились в темном аптечном складе. Куда пойдем дальше? Прямо к Палинодам?

Инспектор помолчал, глубоко о чем-то задумавшись.

- Пожалуй, можно, - неожиданно легко согласился он. - По другую сторону улицы только старый зануда Боулс, вход в тупик, где когда-то были конюшни, потом банк - маленький филиал Банка Клоджа и подозрительная забегаловка "Под Лакеем". А теперь, пожалуйста, переходим к самому дому. Он стоит на углу, по ту же сторону, что и аптечный склад. Большой, на высоком цоколе, невозможно запущенный. С одной стороны - небольшой дворик, якобы садик, посыпанный песком и обсаженный лавровыми кустами. Сейчас там полно бумажных пакетов и котов.

Он умолк. Былой энтузиазм испарился, глазами - щелками инспектор всматривался в Кэмпиона.

- Знаете что, - сказал он с неожиданным облегчением, - мне кажется, что сейчас я могу показать вам капитана.

Тихо встав, он с неожиданной ловкостью, характерной для очень сильных людей, снял большой, оправленный в раму плакат - рекламу ирландского виски - который висел посреди стены. За ним находилось застекленное окошко, сквозь которое бдительный хозяин мог сверху обозревать общий зал. Перегородки, разделяющие части бара, расходились от главной стойки, словно спицы колеса, и в каждом отсеке толпился народ. Оба наклонились вперед и взглянули вниз.

- Я его вижу, - шепот Чарли Люка походил на отдаленную артиллерийскую канонаду. - Он в баре. Высокий старик вон там, в углу. В зеленой шляпе.

- Тот, что разговаривает с Прайс-Уильямсом из "Сигнала"? - Кэмпион заметил прекрасной лепки голову самого прожженного из лондонских криминальных репортеров.

- Прайс ничего не знает. Ему скучно. Посмотрите, как он зевает, - тихо заметил детектив. Это был глас эксперта, опытного, терпеливого, поглощенного своим делом.