Работа для оборотня (СИ)

Лицо Снейпа перекосилось от ярости, но он ничего не ответил. Скользнув по Люпину коротким презрительным взглядом, он впился глазами в Дамблдора, и проговорил тихим, умоляющим голосом, которого Ремус от него никогда не слышал:

- Профессор… пожалуйста…

- Я помню, Северус, – сурово сказал Дамблдор. Потом посмотрел на Люпина:

- Северус перешёл на верную сторону. Теперь он такой же Пожиратель Смерти, как я. Идём, Ремус. Мне есть что сказать вам обоим.

Все ученики уже спали, коридоры Хогвартса были пусты. Только где-то на втором этаже хохотал Пивз – его не волновала ни война, ни горе. Трое волшебников быстро шагали по переходам старинного замка, и люди на картинах провожали их взглядами.

- Это правда, директор? – воскликнул портрет седовласого волшебника в фиолетовой мантии. – Действительно ли Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез?

- Правда, Артемиус, – невозмутимо отозвался Дамблдор. – Но прошу не шуметь слишком сильно.

- Ура! – хором воскликнули монахи, окружившие бочку с пивом на соседней картине, и тут же принялись пьянствовать с удвоенной силой.

Когда все трое подошли к кабинету Дамблдора, директор повернулся к Люпину и сжал его плечо:

- Тебя не затруднит подождать немного, мой друг?..

- Конечно, – отозвался Ремус, не спуская глаз с мрачного, худого лица Снейпа. Когда каменная горгулья повернулась, открывая проход к кабинету, он чуть было не вцепился в мантию профессора, чтоб не дать ему остаться наедине с Пожирателем Смерти, но вовремя сдержался.

Ремусу показалось, что прошла целая вечность, прежде чем горгулья снова пришла в движение. В коридор вышел Снейп. Он еле держался на ногах, лицо было мокрым от слёз. Он повернулся к Ремусу, приоткрыл дрожащие губы, но так и не смог ничего сказать. Потом поплёлся по коридору, шатаясь и хватаясь руками за стены. Ремус холодно посмотрел ему вслед. Что это с ним? Не может быть, чтобы его так задела смерть Джеймса Поттера и Лили, которую он называл «грязнокровкой». Впрочем, неважно. Ремусу неинтересно, что происходит в голове у Пожирателя Смерти.

Он поднялся по лестнице и вошёл в кабинет Дамблдора. Профессор стоял у окна, блестящие снежинки отражались в его полукруглых очках. Старые директора на портретах взволнованно переговаривались, их не остановило даже появление постороннего, хотя обычно в таких случаях они сразу же замолкали.

- Садись, Ремус, – устало сказал Дамблдор и опустился в кресло. Сведя вместе кончики длинных пальцев, он опустил на них подбородок и прикрыл глаза. Ремус сидел тихо, не желая потревожить старца в его раздумьях. Внезапно Дамблдор слегка вздрогнул, открыл глаза и слегка виновато посмотрел на Ремуса.

- Прошу простить меня. Ты, верно, замёрз и проголодался.

- Нет, что вы, – на автомате отозвался Ремус, хотя он действительно ничего не ел с самого утра и весь день провёл на ногах, в продуваемой ветром тонкой мантии. Но он не чувствовал ни голода, ни холода.

Дамблдор взмахнул палочкой, и на столе появилась тарелка с сэндвичами, вазочка засахаренных лимонных долек и два кубка, наполненные чем-то дымящимся и ароматным.

- Горячий сидр, – пояснил Дамблдор. – Выпей.

Он поднял свой кубок:

- За Лили и Джеймса.

- За Джеймса и Лили, – проговорил Ремус и выпил. Горло обожгло, из глаз полились слёзы. Их не было весь день, и вот сейчас они наконец пролились, и были горячими, словно кровь.

- Я понимаю, каково тебе сейчас, Ремус, – мягко сказал Дамблдор.

- Простите, профессор… но я боюсь, что не понимаете, – хрипло отозвался Ремус и вытер лицо рукавом.

- Почему же?

- Потому что вы благородный и честный человек… самый благородный из всех, кого я знал. Не думаю, что вы смогли бы подвести своих близких людей.

- Продолжай, – странно дрогнувшим голосом ответил Дамблдор.

- Я подвёл Джеймса и Лили. Я сказал им, что доверяю Сириусу больше других, и что лучше Хранителя Тайны, чем он, им не найти… Я должен был догадаться… Я должен был догадаться, что он предаст их. Ведь он – Блэк. Он всегда был Блэком.

- Именно! – послышался резкий голос. Ремус повернулся к портрету в узкой чёрной раме. С портрета смотрел смуглый волшебник с длинной бородкой.

- Мой потомок достаточно позорил славное имя Блэков, – надменно заявил Финеас Найджелус, – и я рад, что в конце концов он всё-таки понял, кем он был рождён и кем должен был стать.

- Довольно, Финеас, – оборвал его Дамблдор, и его голос потонул в общем возмущённом хоре других портретов, которые дружно застыдили Блэка. Потом директор повернулся к Ремусу:

- Мы никогда не можем полностью знать, что творится в душе у другого человека. Даже если думаем, что знаем его. Но я повторяю ещё раз: не ищи мести, Ремус. Сириус Блэк ответит за свои преступления. А ты поможешь Ордену схватить другого преступника.

- Я сделаю всё, что вы мне прикажете, – отозвался Ремус, с безумной преданностью глядя на Дамблдора.

Директор положил на стол тонкий пергаментный свиток. Когда он его разворачивал, тонкий и хрупкий пергамент жалобно зашуршал под тонкими пальцами.