Работа для оборотня (СИ)

- Чего? Какие ещё утки… чёрт возьми, это было в той книге! Как её… ты дал мне её почитать… как же она называлась… там ещё герой был такой…маленький злобный…

- Маленький злобный сноб, – рассмеялся Ремус, – Ты так обозвал Холдена Колфилда, а я сказал, что ты похож на него.

- Вовсе я на него не похож, – проворчал Сириус, но улыбка пробивалась сквозь хмурую личину, и внезапно он рассмеялся, громко и счастливо, понимая, что воспоминания возвращаются к нему. Ремус тоже рассмеялся. Всё ещё смеясь, они начали целоваться. Пальцы Сириуса, согретые прикосновениями Ремуса, скользнули ему под рубашку, медленно расстёгивая пуговицу за пуговицей. Ремус откинул голову назад, позволяя Сириусу целовать себя в шею, нежно гладя его по спутанным волосам. Но внезапно ему стало холодно, он замер, точно оцепенев.

- Что?.. – прошептал Сириус, на секунду прекратив его целовать. Ремус отодвинулся, обхватил лицо Сириуса ладонями, внимательно посмотрел ему в глаза:

- Есть одна вещь, которую ты не сможешь вспомнить. Но я должен рассказать тебе. А уже потом ты решишь, хочешь ли ты… снова быть со мной.

- Я в любом случае захочу снова быть с тобой, Рем. Я не смогу жить без тебя, больше нет…

- Сперва выслушай меня, Сириус.

Глядя в синие глаза, он рассказал о той ночи на побережье. О каждом слове. О каждом ударе. О том, как направил палочку в любимое лицо и сказал: «Обливиэйт».

Сириус долго молчал. Потом закрыл глаза и хрипло сказал:

- Каким же я был козлом. Тебе стоило ударить меня посильнее.

- Ты сказал, что во всём виноват. Всё время повторял, что ты во всём виноват.

- Так и было. Я должен был стать Хранителем Тайны. Но я решил одурачить всех вокруг. А в итоге одурачил сам себя.

Он снова открыл глаза и посмотрел на Ремуса:

- Я никогда не сделаю тебе больно. Больше никогда. Ты заслужил только хорошее, слышишь?

- Ты многого обо мне не знаешь, Сириус, я убийца… Ты никого не убивал, а я…

- Иди ко мне, – Сириус обнял его, уткнулся носом в шею. – Мне надо улетать. У нас мало времени. Так чертовски мало времени, и так было всегда…

24 декабря 1996 года. 18:01

Денег у Ремуса почти не было. И всё же он купил маленькие подарки для отца, Гарри и всего семейства Уизли, которые сегодня пригласили его к себе. Он поначалу отказывался: в этом году полнолуние выпадало на рождественскую ночь. Но Артур и Молли настаивали: с новейшим аконитовым зельем, которое не только позволяет оборотню сохранять разум, но ещё и препятствует передаче заражения через укус, он абсолютно безопасен для детей, а если ему так страшно, то после ужина может аппарировать в дом отца (Лайелл по-прежнему работал, и не отказывался от ночных смен, а праздновать Рождество и другие праздники после смерти жены перестал). Добрые, милые люди. Не хотят, чтобы он оставался на Рождество в одиночестве, особенно теперь, после смерти Сириуса. Он подумал, не стоит ли купить что-нибудь для Доры, но отмёл эту мысль: они не должны видеться. Он ей не пара, нечего и думать об этом. Грюм может сколько угодно рычать на него, что из-за него бедная девочка стала хуже работать, но они оба знают, что молодая талантливая волшебница не должна связывать свою судьбу со старым бедным оборотнем. Их взаимная симпатия – не что иное, как следствие вины и тоски по Сириусу, это не любовь, это не может быть любовь...

«- Ты отлично целуешься. Повезёт той девчонке, на которой ты женишься.

- Я никогда не женюсь».

- Никогда, – повторил Ремус вслух, и какой-то волшебник в испуге шарахнулся от него прочь.

… Дора не пришла к семье Уизли, и Ремус ощутил странную смесь чувств: с одной стороны, облегчение, ведь он так ничего ей и не купил, впрочем, она и не просила. А с другой стороны – разочарование. Он должен с ней поговорить. Взять её за руки и спокойно объяснить, почему у них ничего не получится. Ага, конечно. Может, ещё поставить старую пластинку на фоне? Нет: хорошо, что она не пришла. Он максимально равнодушно спросил у Молли, где она, и подавил облегчённый вздох, когда услышал, что она с родителями, а не на опасном задании. Молли довольно сердито посмотрела на него своими светло-карими глазами, и он сделал вид, что не понял этого взгляда.

Ремус развёл горячей водой аконитовое зелье и выпил, его передёрнуло от отвращения. Да уж, это не то, что готовил Джуд Коулман. Может, это и к лучшему. Кажется, он до конца жизни не сможет спокойно вдыхать запах тимьяна. Он заел зелье булочкой с корицей, и от этого вкуса ему очень ярко вспомнилось прошлогоднее Рождество.

Год назад

Мужчина лежал на кровати, глядя остановившимися глазами в потолок. Ремус присел рядом с ним. Он не знал, как начать разговор, хотя казалось бы – кто, как не он, мог знать? Он был слишком мал, когда это случилось с ним. Он был оборотнем, сколько себя помнил. А каково этому бедняге, которого укусили сейчас, в самом расцвете жизни?

- Привет, – сказал он. Мужчина не ответил. В его лице не было ни кровинки, оно выглядело жёлтым на фоне белоснежных простыней.

- Как тебя зовут?

Снова молчание. Ремус вытащил из кармана сложенную пополам визитку. Убрал её под вазочку с цветами, стоящую на тумбочке: