Работа для оборотня (СИ)

Впервые он стал ходить по коридорам школы после отбоя легально, и не один, а вместе с Лили. Каждый раз, когда приближалось их очередное вечернее дежурство, он ощущал сладкое прохладное волнение в груди. Во время дежурств они говорили не переставая о том, что было не особенно интересно большинству студентов Хогвартса: мире маглов. Началось всё с того, что Лили проговорилась, что с детства обожает сериал «Доктор Кто», и Ремус признался, что тоже любит его, и до сих пор смотрит вместе с матерью, когда приезжает на каникулы. Они обсуждали «Доктора Кто» и «Стартрек», «Битлз» и «Дорз», напевали любимые песни и смеялись, когда древние волшебники на живых картинах возмущённо затыкали уши. Они говорили и говорили: с волнением – о войне во Вьетнаме, с восторгом – о космических кораблях, с возмущением – о режиме диктатора-людоеда Бокассы. И не могли дождаться нового дежурства.

С Лили Ремус не боялся показаться чувствительным. Он не пытался впечатлить её, не пытался понравиться, потому что знал: она нравится Джеймсу. Кажется, сам Джеймс ещё не понимал этого, а он понимал. И Лили чувствовала, что у Ремуса нет видов на неё, и ей это нравилось. С тех пор, как в прошлом году долговязая, длиннорукая девчонка с острым языком превратилась в красавицу, с ней много кто пытался заигрывать, даже когда она сама этого не хотела. Ей было легко с Ремусом. А ему было легко с ней.

И Северус Снейп видел это. Ремус видел, как Снейп смотрит на Лили, и опять всё понимал. Так уж он был устроен: понимал других лучше, чем себя. Снейп горел, сох от безответной любви и ревности. Ремус иногда еле сдерживал смех: ну как можно ревновать к нему! Невысокий, в поношенной одежде, с уродливыми шрамами… Тогда ещё Северус не начал ревновать к Джеймсу.

Тот год был чудесным. Прекрасный 1975-й, последний по-настоящему счастливый год в его жизни. Когда все они были ещё так юны, веселы и бесстрашны, и война казалась такой далёкой. Счастье будет разорвано на клочки спустя несколько лет, но первую трещину оно дало в июне, в день экзамена по Защите от Тёмных искусств. Кровь на лице Джеймса. Пена во рту Снейпа. Сверкающие гневом глаза Лили. И непростительное слово «Грязнокровка». На другой день у Лили были красные глаза. Ремус безуспешно пытался поймать её взгляд. А когда она наконец взглянула на него, его обожгло холодом.

- Ты делал вид, что ничего не происходит. Мне казалось, ты смелее, Ремус!

Кажется, теперь всё было кончено. Он даже не сделал попытки оправдаться, просто ушёл, опустив голову. Лили права: он трус.

Но во время каникул она написала ему. Строчки были неровные – как непохоже на её обычный чёткий, лёгкий почерк, и как плохо сочеталось с нарочито небрежным и беззаботным тоном письма! Ремус читал и чувствовал, как сквозь эти пляшущие буквы ему передаётся волнение Лили. Каким бы ни был Северус Снейп, он и Лили дружили ещё до Хогвартса. Она потеряла одного друга, и не хотела терять другого. Он ответил ей, и они переписывались всё лето, а осенью встретились в Хогвартс-экспрессе, и она хлопнула его по плечу, как будто ничего плохого не было, и впереди их ждёт ещё один замечательный год.

Беда случилась в декабре. Стрельчатые окна Хогвартса заметало снегом. Физически Ремус чувствовал себя паршиво: у него болела голова, бросало в жар. Но на душе у него было хорошо. Сегодняшний вечер он проведёт с Лили, а завтрашнюю ночь – с друзьями. Завтра он будет мчаться по каменистым склонам гор и по опустевшему лесу, под снежной вьюгой или под ясным лунным светом, а рядом с ним будут Мародёры. И плевать, что после полнолуния он будет несколько дней лежать в больничном крыле и пить лекарства. Жизнь хороша.

- Нет, ты представляешь? Империя! – Лили закатила глаза. – Они превратили республику в империю! В двадцатом веке! Что дальше, сделают Бокассу императором?

- Ну, это будет логично, – пожал плечами Ремус, и Лили тут же пихнула его в бок:

- Не делай вид, будто тебе всё равно!

- Как мне может быть всё равно? Ужасный диктатор правит империей в пустыне. Прямо как в «Дюне» Фрэнка Герберта.

Лили грустно усмехнулась:

- В Африке правит людоед, в Швеции только недавно отменили принудительную стерилизацию, а у нас шайка расистов с манией величия терроризирует всю страну… Мне кажется, или мир сходит с ума?

- Мне кажется, или грязнокровкам слова не давали?

Лили и Ремус застыли на месте. Из полумрака впереди выступили четверо слизеринцев. Огоньки на концах палочек освещали самодовольные, насмешливые лица.

- Тебя волнуют дела маглов, грязнокровка? – продолжал Мальсибер – высокий, широкоплечий, со шрамами от прыщей на бледном широком лице. Толстые губы растянулись в ухмылке. – Почему бы тебе не свалить тогда подальше отсюда, а то вонь от тебя на весь замок?

- Уже поздно, Мальсибер, – сказал Ремус. – Вам надо вернуться в спальни.

Слизеринцы переглянулись, мерзко рассмеялись. Не смеялся лишь один – тот, который стоял впереди всех. На фоне остальных он казался маленьким и тощим, словно летучая мышь, случайно попавшая в компанию гиен. Чёрные глаза неподвижно мерцали на бледном лице. Снейп.