Работа для рыжих

Теперь же все могло измениться, чему я, повторюсь, собиралась активно потворствовать. Но, разумеется, делиться с жертвой громадьем планов я не собиралась. Когда объект не напрягается, ожидая подвоха, на него значительно проще воздействовать. Я ведь не собиралась заколдовывать киллера, нет, мы пойдем естественным путем и будем влиять на него с помощью той атмосферы, что царит в нашем маленьком коллективе. Мы ведь свободны в своем путешествии и вольны поступать, да и поступаем, так, как велит Кизу глубоко спрятанное благородство. Именно поэтому, полагаю, он возмущается каждый раз, когда ловит меня на очередном «геройском подвиге».

Киллер считал невозможным для себя следовать душевным порывам и, ругая меня, на самом деле нес по всем кочкам собственные благородные и бескорыстные помыслы. Только бесполезно, они, как проклятущие одуванчики на огороде, лезли из-под земли, несмотря на все усилия усердного садовода.

«Что ж, теперь я лучше понимаю правила игры». — Я улыбнулась и совершенно перестала сердиться на Киза.

Поймав мою случайную улыбку, киллер вздрогнул, словно я по его могилке прогулялась, и отвернулся. Ну и пусть, наше дело правое, победа будет за нами! Даю установку! Последний призыв показался комичным. Я прыснула, не сдержавшись. Не зная, почему я смеюсь, но радуясь уже тому, что у его подруги хорошее настроение, звонко рассмеялся и Фаль, украшая переливами колокольчика нудную дорогу.

Чаша дня все сильнее склонялась в сторону прохладного вечера, когда наша провожатая свинка, трусившая то сбоку, то чуть позади отряда с весьма озадаченным видом (похоже, наши закидоны не прошли даром для психического здоровья бедняжки-оборотня), призывно заверещала, подпрыгнула и ткнула копытцем в сторону деревьев по левую сторону дороги.

— Нам туда? — невозмутимо уточнил Киз.

Свинка заморгала, энергично затрясла головой и первая, как маленький кораблик в бурное море, ринулась в невысокую траву, декорирующую обочину дороги. Мы переглянулись — шанс того, что бедная зверушка тронулась умом, не снеся душевных потрясений, проистекавших из вынужденного оборотничества и чрезмерной массы приключений на один квадратный сантиметр розового пятачка, конечно, был. Однако мы решили понадеяться на лучшее, особенно эта надежда становилась актуальна в свете, вернее в сумерках, рождаемых все более темными облаками, нагоняемыми усиливающимся ветром. Парочка белогривых лошадок на горизонте уже вполне могла претендовать на звание туч средних размеров, а далекое-далекое погромыхивание откровенно обещало осадки.

За травой и кустами, так же как при сворачивании на потайную дорогу, очень скоро обозначилась стежка-дорожка, небольшая, мало утоптанная, а все-таки имевшая право зваться тем местом, по которому не только хочется, но и можно следовать в нужную сторону.

Итак, дорожка была, направление тоже, лес на протяжении следующих трех четвертей часа тоже имелся в наличии и никуда исчезать не планировал, если, конечно, здешние деревья не являлись ходячими кустиками, охочими до компота, как в детской фантастике про Алису у Кира Булычева.

Фаль, убедившись, что я образумилась и больше трюка с ужалением-удушением в ближайшее время повторять не планирую, нашел в себе мужество перестать контролировать каждое потенциально суицидальное движение подруги и отправился в свободный полет разведчика.

Так что отрывать сосредоточенно пыхтящую свинку от исполняемых ей функций проводника не пришлось. Сильф принес на крылышках радостную весть об увиденном неподалеку искрящемся домике. Почему домик искрил и не произошло ли в нем замыкания магической проводки, я выяснить не успела, ибо на нас, подкравшись подобно белой и толстой полярной лисичке, рухнул вполне ожидаемый весенний ливень. Мощные струи ринулись с небес так рьяно, что моментально пробили лесной полог и принялись охаживать отряд с усердием садиста-профессионала, дорвавшегося до любимой работы.

Дэлькор почти запрокинул голову вверх и громко заржал, радуясь стихийному душу. Ни другие две лошади, ни все три седока, ни сильф, забившийся мне под рубашку, ни свинка, в считанные секунды ставшая грязно-серо-буро-травянистой, радости эльфийского жеребца не разделяли.

ГЛАВА 17 У Фегоры, или Свинские метаморфозы и ужин в придачу

Краткое замешательство от нежданного ливня, с каждым мигом лишь набиравшего силу, схлынуло. А когда мы снова посмотрели вперед, у ближайшего дерева, странного родственника осины с листьями красно-сизого оттенка, увидели женщину. Не молоденькую, ближе к сорока, с мудрыми светлыми глазами в легких лучиках морщинок. Не эдакую хохотушку-веселушку, но и не отъявленную стервозину. Серо-зеленый взгляд был задумчиво-сосредоточен, а еще… может, мне показалось, но в нем читалась застарелая усталость, такая, которая копится год от года настолько исподволь, незаметно, что ее и вовсе не замечаешь, расценивая тяжесть лежащей на плечах ноши как нечто неотъемлемое.