Работа для рыжих

Внучке приходилось хуже. Нет, она радовалась происходящему как гражданка Артаксара, патриотка, как бы патетически это ни звучало, но как влюбленная девушка, переживавшая крушение первой любви, не могла не скорбеть. Как бы ни сложилась судьба, король Киз не мог связать свою жизнь с артефактчицей, да и ей невозможно было сколько-нибудь длительное время находиться у трона без угрозы утратить дар. Богиня на совесть позаботилась о том, чтобы разделить власть магическую и власть мирскую. Никакой творец аров не мог взойти на трон и сохранить рассудок, не мог даже остаться подле трона серым кардиналом. Или — или. А свой талант Риалла не готова была променять на чувства, слишком похожа она была в этом на Феагориану. Слишком стремилась к знаниям и обладанию силой творения. Девушка понимала все, потому сейчас к бочке ее ликования примешивался изрядный половник горького понимания: за все надо платить, и плату она уже внесла.

Пауза после явления феерического зрелища народу была выдержана по всем правилам риторики, и боги заговорили. Не знаю, как у них это получалось, я же всего-навсего хомо сапиенс, пусть и редкой, почти вымершей разновидности, а они боги, потому могу лишь описать, объяснить не смогу никогда. Они говорили все разом, и в то же время голос каждого и смысл его речей проникал в сознание по отдельности, укладываясь там, как хорошо вызубренная таблица умножения.

Гарнаг говорил о том, что хранил Нертаран веками, опекая род людской, пока истинные покровители мира проникали в суть вещей и явлений, познавая мир во всех мелочах, и преобразовывали его ради процветания, силы и грядущих великих свершений. Трудились, не щадя живота своего, принеся в жертву даже возможность быть вместе с возлюбленным супругом, забывая о покое и радости. Но именно таким достойнейшим из достойных он, бог Справедливого Суда, ныне по праву возвращает владычество над миром.

Феагориана и Темагот вторили своему божественному собрату. Пышно (кажется, большую часть творений синонимического ряда брала на себя Феа) вещали о том, как тяжело дались им испытания силы и тяготы разлуки. Но ныне рады они возвращению в полной славе и мощи. Под руку свою вновь принимают Нертаран в целом и каждого из его жителей. Великая магия мира отныне вступает в полный расцвет силы. Избранник же богов — потомок Кизгизреев, по праву на трон взошедший, сменив нынче скончавшегося от недуга Артаксарида, великую славу принесет Артаксару и силу Нертарана преумножит, блюдя Изначальный Договор.

Киз покровительственно и безмятежно взирал на благоговеющую толпу, которой за один день подарили столько развлечений: известие о смерти хилого монарха, явление целых трех богов, а теперь еще и нового короля в придачу.

Только что попкорна с пепси не раздали и кресел на площади не поставили. Ну и не надо, а то люди, чего доброго, отсюда вообще уходить раздумают, коль такие штуки интересные кажут.

Боги вещали недолго, упихивая в головы информацию о своем покровительстве, легитимности правления Киза и прочих немаловажных фактах. Каким-то образом они успели все быстро и отступили от трона, невербально давая понять, что регламентом мероприятия предусмотрена речь новоявленного короля.

— Давай, Киз, жарь! Ты все можешь! — шепотом проскандировала я и получила в ответ легкий намек на улыбку и благодарный кивок.

Наш бывший киллер, бывший осел и бывший телохранитель обвел взглядом собравшийся люд и заговорил:

— В сей торжественный день возложен на меня венец королей Артаксара, с благословения богов — покровителей мира. Первой мыслью нашей было, как должно любому из владык, благоденствие любезной нашей страны…

Не-эт, это он даже не заговорил, отверз уста и рек как по писаному. Складно, торжественно, гладко текла речь его величества, первого из Кизгизреев, продолжателей дел выродившейся и ставшей профнепригодной династии Артаксаридов. Вот теперь я точно не только поверила, а и проверила: братца Гиза в Тэдра Номус воистину натаскивали искусству управления, не забыли и про риторику. Похоже, не только у богов, а и у руководителей теневой организации были перспективные планы на Киза и его покинутую родину. Могли они, к примеру, готовить себе один из запасных плацдармов? Могли, да обломались. Теперь наш розововласый друг со всеми потрохами принадлежал исторической родине. Гордое торжество во взгляде отчетливо свидетельствовало в пользу того, что именно такая судьба его вполне устраивает.