Работа над ошибками

— Пожалуйста, — попросила я тихо. — А я тебе сыграю на скрипке, если захочешь!

Глупо, да, но в этот момент никакого другого способа заинтересовать мальчика в голову не пришло. А Коля неожиданно улыбнулся:

— Так это ТЫ каждый вечер пиликаешь? Тебя из окна слышно по всему району.

— Я. Только я не буду пиликать. Я теперь буду много заниматься.

Он смешно покрутил головой, словно ужасаясь, и я нахмурилась. Неужели моя игра такая кошмарная? Хотя, конечно, пиликала я тогда знатно. Скукотища же. А теперь… Теперь всё изменится. У меня есть цель, я знаю, куда идти, чтобы изменить своё будущее.

— Хочешь, покажу? — спросила, снова раскрыв футляр. Коля поколебался, но кивнул. Лимон удобно устроилась под деревом на траве и вывалила язык наружу, дыша тяжело и часто. Ничего, Лимончик, всё пройдёт.

Прижала подбородником скрипку к ключице. Пальцы сами легли на шейку. Смычок на мгновение завис над струнами, а потом мягко погладил их. Я играла то, что помнила, что ещё хоть немного любила из музыки — Рахманинова. Чарующие звуки плачущей мелодии наполнили двор, я словно растворилась в скрипке и в самом процессе, а Коля отступил на два шага. На его лице появилось странное выражение. Как будто он хотел оттолкнуть меня, не слушать, чтобы я перестала играть, чтобы стихла музыка. Но в то же время брови его поднялись домиком, почти жалобно, а глаза стали большими и тёмными…

— Алька-а-а!

Голос из окна пронёсся ласточкой, забился в стены двора, спугнул музыку. Я опустила скрипку и испуганно глянула вверх. Валя!

— Иди домой, Алечка!

Я сразу сдулась, всё моё вдохновение куда-то испарилось, и сказала:

— Зовут меня…

Коля ожил, помотал головой. Буркнул:

— Иди тогда.

— Тебе понравилось?

Он неопределённо пожал плечами, потом добавил неуверенно:

— Красиво.

— Я заниматься буду сегодня, будешь слушать?

Он кивнул. Указал на собаку:

— За ней смотреть надо, чтобы не мокрила рану.

— Не мочила, — автоматически поправила его. — Я её домой заберу. Только надо купить ошейник и поводок.

Он мотнул головой:

— У меня денег нет, — и глянул с опаской мне в глаза. Нахмурился: — А ладно, заработаю. Вечером пойдём на Птичку, купим.

— У меня есть три рубля.

— Может и не хватить.

— Алька-а-а!

— Иди уж, — бросил Коля, уходя. — Вечером выйдешь, я тут буду.

Я кивнула, складывая скрипку в футляр, сказала Лимон:

— Жди меня, сегодня ты станешь моей собакой!

Поднимаясь по лестнице, я репетировала речь. Папе скажу, папа у меня хороший. Он может выслушать аргументы, которые у меня есть, и подумать над ними со всей милицейской справедливостью. Он и маму может уговорить. А ещё папа может стукнуть кулаком по столу, и тогда всё будет по его. Но, чтобы он принял мою сторону, нужно его убедить.

Скажу так: «Папа, я обещаю, что буду учиться на одни пятёрки и заниматься музыкой по шесть часов в день!»

Да, это должно подействовать! Обязательно! Ведь папа любил слушать про мои школьные успехи.

Любит, то есть.

Взялась за ручку двери, вздохнула. Ох, боженька, помоги! И вошла. Валя встретила меня в коридоре с тряпкой в руках:

— Чего это ты, Алечка, концерты во дворе устраиваешь? Уж народной артисткой заделалась?

— А вот и заделаюсь! — я вскинула нос. — Азалия Эдуардовна сказала, что мне нужно много заниматься!

— Шо, ещё больше? — ужаснулась Валя. — Это ж сколько твоё пиликанье теперь слушать-то?

Я выдохнула и сказала твёрдо:

— Я, Валечка, собираюсь стать знаменитой скрипачкой, а если моё пиликанье тебе не нравится, то купи себе беруши!

— Ишь! — фыркнула Валя и направилась на кухню. — Ну, иди пиликай тогда, знаменитость ты наша!

Я сняла туфельки и пихнула ноги в тапочки. Вошла в гостиную. Папа читал очередную газету, курил сигарету, стряхивая её в тяжёлую хрустальную пепельницу. Окно в гостиной было открыто, и лёгкий тюль подрагивал и иногда поднимался непослушной вуалью при порыве ветерка. Прижав футляр к груди, я робко сказала:

— Папа, мне надо с тобой поговорить.

— Слушаю тебя, дочь, — не отрываясь от газеты, ответил он. Я вдохнула полную грудь воздуха, словно перед прыжком в бассейн, и выпалила:

— Папа, пожалуйста, я очень хочу взять собаку домой! Она очень послушная и добрая, я тебе обещаю, что никогда-никогда ни о чём не попрошу и буду всегда сама с ней гулять!

— Конечно, дорогая, иди, иди.

Я отступила на шаг, не веря своим ушам. Неужели папа согласен? Правда? Честно? Но ведь он не хотел раньше… А теперь…

— Папа, я буду на одни пятёрки учиться, — пообещала сдавленным от волнения голосом.

— Я знаю, Алечка, знаю.

Он стряхнул пепел и нервно перевернул газетный лист. Пробормотал что-то вроде: «Родину продают, гады!» и махнул рукой:

— Иди, иди к себе, учи уроки.

На цыпочках я вошла к себе в комнату и поставила скрипку на место. Папа сказал «конечно», значит, согласился и больше не о чем думать. Сейчас надо взять деньги из копилки, положить в карман передника, взять инструмент и заниматься. Показать всем серьёзность своих намерений!