Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка (СИ)

— Спасибо, Тион. Сложись все по-другому, кто знает, — сказала я.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Магистр ушел.

Сонливости слетела с меня, но я лежала с закрытыми глазами в надежде, что смогу заснуть, но в эту ночь заснуть мне так и не удалось.

Около получаса все было спокойно, и я уже начала засыпать, как мне послышалось, что кто-то ходит по террасе.

Я открыла глаза: надо мной стоял Ранх-ба. Лицо его было спокойно, но глаза холодны и злы.

— Ложись спать, — сказала я, поднимаясь.

Но он молча прижал меня одной рукой к кушетке.

— Пусти, — засмеялась я, думая, что он шутит, — тебя нельзя сейчас.

Глаза Ранх-ба продолжали гореть. Он чуть улыбнулся и наклонился ко мне совсем близко:

— Хочешь, что бы было по-другому? — прошипел он.

Его рука передралась с плеча к горлу, но душить он меня не стал.

Он отнял руку, перекинул что-то из руки в руку, другой он зажал мне рот и поднял руку. В лунном свете сверкнул металл. Он опустил руку.

Ступор, сковавший меня, отступил. Боль была нестерпимой, а он опускал клинок ещё и ещё.

Мне далось раскрыть рот и укусить его за палец. Ранх-ба отнял руку — я закричала.

Ев-Ган проснулся, вскочил и оттащил Ранх-ба от меня. Тот рычал и упирался, но Ев-Ган удалось его обезвредить. Я продолжала кричать от страха и боли.

Замелькали факелы. На террасу, в ночных одеяниях ворвались жители дома: Магистр, Ни-Кит и его ребята, Ма-Ши, мне показалось, что где-то мелькнуло лицо Пату. Все для меня смешалось, лица и события стерлись, я куда-то провалилась, меня окружил хоровод неясных звуков.

Сцена 8: Конец истории

Я очнулась на той же кушетке. Солнце заливало террасу, возле моей постели сидела Ши.

Раны болели. Ши улыбнулась мне и сказала:

— Как ты?

— Болит немного, — ответила я, но голос свой не узнала, — Что у вас тут произошло, — спросила я, но "произошло" совсем не получилось. Голос меня не слушался.

Ши меня все-таки поняла и кивнула:

— Все потихоньку. Тебя оперировали. Какой-то старик. Как он выразился, "много пришлось штопать". Ты неделю без сознания лежала. А мне тем временем Ев-Ган предложение сделал, — приосанилась подруга.

— А ты? — прохрипела я.

— Согласилась. Мне Ма-Ши рассказала, что он для меня сделал. Я ещё тогда в лесу… — Ши закусила губу.

Я смотрела на счастливую подругу, а сама думала мрачные мысли.

— Что с Ранх-ба, где он? — пытаясь совладать с голосом, сказала я.

Ши помолчала и печально сказала:

— Магистр велел доложить, как только ты очнешься, — она встала и собралась уходить.

— Он жив?

— Жив, — украдкой ответила она и ушла.

Жив — это хорошо, это уже хорошо. Они ничего с ним не сделали.

Пришел Магистр. Он сел возле меня, предварительно поставив стул для Ши.

— Хорошо, что ты очнулась, — начал он.

— Что с Ранх-ба? — перебила я Магистра.

— Он ждет твоего суда, — помолчав, сказал Магистр, но по моему взгляду он понял, что необходимо разъяснение.

— За такое деяние у нас одно наказание — высылка. Суд осуществляю я, но последним желанием Ти-Му было желание твоего суда.

Суды по таким делам у нас редкость, тюрьмы вообще нет, поэтому он сидит в этом доме в комнате, у него есть все самое необходимое. Ежедневно он справляется о твоем здоровье, и как только ты будешь готова, он предстанет перед тобой.

Я кивнула:

— Я хочу его видеть.

— Но, Сиэт-ту, — переполошился Магистр, — ты ещё очень слаба, и…

— Я хочу его видеть. Ты сказал "когда я буду, готова", так вот я готова, — сказала я.

— Но я думал…

— Я готова, — спокойно и твердо сказала я.

Магистр помог мне сесть и, задержав мою руку в своей, посмотрел на меня.

— Я буду говорить с ним один на один, а потом объявлю свое решение.

— А если тебе станет плохо, или он снова накинется на тебя?

— Я позову, — сказала я.

— Желаю тебе удачи. Сейчас его приведут, — он похлопал меня по руке и вышел.

Ши осталась со мной. Я хотела спросить её о помолвке с Ев-Га, но она опередила меня:

— Когда мне рассказали, что случилось, я поверить не могла. Вы, конечно, не были идеальной парой. Но я не могла представить себе такую ревность даже в самых страшных снах.

Ты бы видела, как страдал Ане. Когда тебя оперировали, он сидел под дверью и молился. А когда старик вышел и сказал, что теперь все будет хорошо, он расплакался и целые сутки просидел возле тебя, пока его не сморил сон. Он вообще никого к тебе не подпускал.

Ев-Ган и Пату лично охраняют Ранх-ба. Он каждый день умоляет сказать, как твое здоровье. Хоть и не велено, но я говорю. Смотреть на то, как он мучается выше моих сил.

— Я знаю, как он страдает, — улыбнулась я, — Ши, обещай мне, что свое решение я оглашу сама. Не слушайте Ранх-ба, чтобы он не говорил. Мое слово закон. Обещай мне это. На иных условиях, я отказываюсь ото всего, и как только я оправлюсь, то уйду из города вместе с Ранх-ба.

— Как это? — изумилась подруга.

— Как в древней книге: Не судите да не судимы будете, — с улыбкой завершила я.

— Что-то ты нехорошее придумала, — тревожно, но все же улыбкой возразила мне Ши.

— Мне мое решение по нраву.

Ши ничего мне не ответила.

Привели Ранх-ба. Ев-Ган усадил его и встал сзади.

— Здравствуйте, — обратилась я к вошедшим.

Все молчали.