Работа над ошибками (Puzzle)

— Иди, иди, бабушка! — пропищала восьмилетняя Лизка. — Не переживай, я их накормлю!

— Ну и ладно, тогда я пойду, — снова повторила Вера Васильевна и зашагала в сторону видневшейся на пригорке полуразрушенной церкви. По пути она несколько раз обернулась, помахав детям.

— Ну, че будем делать? — спросил Колька, развалясь на мягкой душистой травке. — Может, в карты сыгранем?

— Давайте! В «Пьяницу»! — обрадовалась Лизка.

— Ну, вот еще! — поморщился Колька. — Давайте в «Тысячу» научу!

— Давай! — обрадовался Пашка.

— А, черт, бумаги нет и ручки, — вспомнил Колька.

— А зачем? — не поняла Лизка.

— Ну, там очки записывать надо, игра серьезная! — ответил Колька. — Ладно, в «Тысячу» я вас потом научу. Давайте тогда в «Дурака».

— Я не хочу в «Дурака»! — надулась Лизка. — Вы меня все время обыгрываете!

В конце концов, так и не начав играть в карты, дети решили развести костер и перекусить, пока коровы отдыхают. Колька на правах старшего и вообще местного, а значит — знающего и умеющего больше, чем эти городские неженки, дал задание брату с сестрой собирать сухие дрова, а сам снова улегся в траву и принялся смотреть за коровами. Но коровы мирно лежали, и смотреть на них быстро наскучило. Тогда Колька тоже стал собирать сучья и ветки, лениво и нехотя нагибаясь.

Наконец, разожженный все тем же Колькой костер весело запылал, а сам Колька достал из кармана «треников» мятую, полувысыпанную сигарету «Прима» и деловито прикурил ее от веточки из костра.

— Ай! Я скажу тете Марусе! — заверещала Лизка.

— Говори, она и так знает! — презрительно фыркнул Колька.

— Неправда… — в голосе Лизки уже слышалось сомнение.

— Че мне врать-то, — лениво процедил Колька, усаживаясь возле костра на корточки. Он выпустил густую струю дыма и протянул окурок Пашке. — Хочешь затянуться?

Пашке, если честно, — не хотелось. Тем более — при Лизке. Но еще больше ему не хотелось выглядеть маленьким перед Колькой. Поэтому он неуверенно потянулся рукой к дымящейся сигарете.

— Только попробуй! — вновь заверещала Лизка. — И бабушке расскажу, и домой когда приедем — маме с папой расскажу!

Пашка сразу отдернул руку. Колька рассмеялся:

— Вот собрались — трус да ябеда!

— А чего ты тогда с нами ходишь?! — огрызнулся обидевшийся за себя и сестру Пашка.

— Да ладно, мне больше достанется! — с деланным безразличием протянул Колька, снова пыхнув сигаретным дымком. На самом деле ему не хотелось ссориться с ребятами. Так уж получилось, что к приезжавшим каждое лето Пашке и Лизке он прикипел, как к родным брату и сестре, которых, кстати, у него отродясь не было. Жил он в соседнем с тети Вериным доме, поэтому и пропадал постоянно у них. Хоть ребята и были его младше, и считал он себя деловее и опытнее во всем, но ему было с ними интересно и весело.

— Ладно, кто там обещал тете Вере нас накормить? — сказал Колька, щелчком отбросив сигаретный окурок далеко в сторону и посмотрев на Лизку, прищурясь. — Я вот тоже на тебя нажалуюсь, что нас не кормила!

— Ну и ты тогда ябеда! — сказала надувшаяся Лизка, но все же полезла в сумку доставать продукты.

— О! Шанежки! Это я люблю! — оживился Колька. Он вцепился крепкими зубами в аппетитный бок круглой лепешки с черничным вареньем, но вдруг замер, принюхиваясь.

— Кто это тут набздел? — возмущенно завертел он головой, переводя взгляд с брата на сестру.

— Ты и набздел! — ответил Пашка, сам уже почуявший резкий и неприятный запах, появившийся непонятно откуда.

— Это, наверное, коровы! — сказала Лизка, и тут же вскочила на ноги, зажав нос руками и закричав: — Фу! Фу-у-у!!! Дышать же невозможно!

Мальчишки тоже вскочили, потому что творилось действительно что-то непонятное — отвратительное зловоние стало уже таким невыносимым, что даже если бы все коровье стадо разом выпустило из своих чрев газы, то произвело бы гораздо меньший эффект.

— Смотрите!!! — ткнул вдруг куда-то за спины Пашки и Лизы свой палец Колька. Его глаза стали такими круглыми и выпученными, что Пашке сделалось вдруг очень страшно и совсем не захотелось оборачиваться. Но непонятная опасность за спиной была еще страшнее, поэтому он медленно-медленно стал поворачивать голову назад, готовый в любую секунду зажмуриться.

Лизка же обернулась сразу, и ее вопль чуть не оглушил Пашку. Тогда уж и он резко повернулся назад. То, что он увидел, чуть не заставило заорать его столь же громко, как сестра. Но крик словно застыл в его горле.