Работа по специальности

Василий раскрыл томик на середине и вновь моргнул. Сначала показалось: что-то со зрением. Внезапная близорукость или что-нибудь еще в этом роде... Ни одной строчки прочесть было невозможно - буквы расплывались, как на промокашке, крохотными серыми пятнышками. В состоянии, близком к панике, Василий полез в начало книги. На первой странице значилось: "Глава 1. Все счастливые семьи счастливы одинаково. Все несчастные семьи несчастны по-разному. Все смешалось в доме Облонских. Стива проснулся..." Далее буквы теряли очертания, и строки шли бессмысленными полосками до конца страницы.

Василий принялся лихорадочно листать. Бумага была рыхлая и толстая, как блин, - увесистый томик состоял из каких-нибудь полусотни страниц. И на каждой - одно и то же... Лишь однажды серые пятнышки обрели очертания и сложились в ясную, вполне определенную фразу: "У Вронского была красная шея..."

- Ты что-нибудь понимаешь? - в недоумении спросил Василий - и вдруг умолк.

"Туп... туп... туп..." - негромко, но явственно отдавалось по гулким темным комнатам. Кто-то опять шел босиком - только походка на этот раз была другая: нетвердая, вроде бы даже пьяная...

Василий без стука положил книгу на пол и взялся за кобуру. Плохо, что этаж был сквозным, - шаги доносились как бы из трех проемов сразу.

Оба замерли, вслушиваясь, хотя, честно говоря, пора было уже не вслушиваться, а всматриваться.

Первым увидел Ромка. Зрачки его расплылись во весь раек, и он закричал, как подстреленный заяц.

Василий крутнулся волчком - и чуть не выронил пистолет. На его глазах из мрака, заполнявшего проем, вылепились вздутые переваливающиеся бедра, колышущиеся ядра грудей и бледный слепой отросточек головы. Качаясь с боку на бок, враскорячку, она с невероятными усилиями ковыляла к нему, призывно раскинув четырехпалые руки, одна из которых была явно короче другой. Истончающиеся от колен ножки вихлялись и гнулись под тяжестью чудовищного тела.

Заячий Ромкин визг пронзал перепонки. Чувствуя, что всего секунда отделяет его от безумия, Василий судорожно нажимал и нажимал курок, но выстрела (как и полагается в бреду) не было.

Наконец, дико заорав, он прыгнул навстречу надвигающемуся на него безликому ужасу и что было силы впечатал рукоять пистолета в крохотный голый лоб. Хилые ножки подломились, белесая туша откинулась назад и затем повалилась на спину, запоздало смыкая объятия тонких ручек.

Василий перепрыгнул через упавшую, почувствовал, как слабые пальцы пытаются ухватить его за штанину, не глядя ударил по ним рукояткой и кинулся в проем. Следом метнулся Ромка. Стремглав проскочив несколько комнат и чудом не сверзившись с лестницы без перил, они вылетели из подъезда, но не остановились, а продолжали бежать, пока не кончилось дыхание.

Первым упал Ромка, за ним - чуть поотставший Василий. Последним страшным усилием он еще заставил себя поднять голову и, лишь убедившись, что никто за ними не гонится, вновь задохнулся и лег щекой на пористое стекловидное покрытие.

Они долго лежали рядом и не могли произнести ни слова. Мерцание гигантских конструкций разливалось над ними, как северное сияние.

- Я же говорил, что это она... - всхлипнул Ромка и стукнул кулаком в пол.

Василий шевельнулся, сел. Осмотрел пистолет и, негромко ругнувшись, убрал в кобуру.

- Отец-мать живы? - угрюмо спросил он.

Ромка молчал - видимо, собирался с силами.

- Живы... - глухо отозвался он наконец. - Шмотки делят...

- Это как?

- Ну... разводятся...

Василий покивал понимающе-скорбно, потом протянул широкую лапу и грубовато огладил колкое жнивье на Ромкином затылке.

- Ничего, Ром... Выкрутимся как-нибудь...

Несмотря на то, что в отчаянном своем рывке они покрыли чуть ли не двести метров, путь до фосфоресцирующих громад оказался неблизким - как выяснилось, гладкий стеклистый пол скрадывал расстояние. Отупев от пережитого, они плелись молча, лишь изредка вздыхая и оглядываясь на сильно уменьшившуюся пятиэтажку. Если верить наручным часам Василия, дело шло к половине четвертого.

- Слушай, а ведь и впрямь светает...

Они остановились и с неохотой запрокинули головы.

- Это колонны отсвечивают... - сердито буркнул Ромка.

От основания ближайшей опоры их отделяло уже не более пятидесяти метров. Огромная, как небоскреб или телебашня, вся изрезанная по вертикали канавами и расселинами, колонна возносилась, мерцая, к стеклистому потолку, в который и врастала на умопомрачительной для русского провинциала высоте.

И вовсе она не была круглой, как казалось издали. Если спилить ее под корень, то срез пня, скорее всего, имел бы форму амебы.

- Понастроили хренотени... - проворчал Василий. Ромка вздохнул и не ответил.

Они приблизились к самому подножью и вдруг, словно разом прозрев, остановились.

В бледно-золотистой отвесно взмывающей ввысь стене приблизительно на уровне человеческого роста были глубоко вырублены три огромные корявые буквы. Короткое матерное слово.

Молчание длилось не меньше минуты.

- Так... - сипло выговорил наконец Василий. - Выходит, мы тут все-таки не первые...