Работа с риском (сборник)

– Коляныч, у нас разговоры ходят, что скоро сериалы начнут клепать пачками, актеры нарасхват будут. Давай твою фотку в картотеку «Ленфильма» забью. Все-таки у тебя незаконченное театральное. Где-нибудь засветишься – глядишь, карьеру сделаешь. Ты ж талант, импровизатор, а какими-то стеклами торгуешь…

Коля хотел было согласиться, но потом вспомнил про «работу»:

– Спасибо, старик, но… В один гроб дважды не ложатся. Завязал я с лицедейством. Стекла надежней.

– Ну, если вдруг надумаешь, звони… Дорогие гости, а почему скучаем?! Налили, выпили, горько!

…На самом деле, не завязал, ох как не завязал. Лицедействовал, и довольно успешно, почти без «минусов» в тетрадке. «Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…»

Конечно, уровень контингента, перед которым приходилось импровизировать, был «низкохудожественным». Приземленным. Виталик же пока не в рейхсканцелярии служил. Никакой международной мафии, преступных синдикатов и кланов. Никакого внедрения в организованные бандитские группировки и киллерские бригады. Так, мелкая шпана, рыночные кидалы, воры «на доверии», угонщики, уличные грабители… Короче, те, с кем населению приходится наиболее часто сталкиваться в быту. Правда, и среди этой публики попадались достойные представители – приходилось играть вдохновенно, с душой. А однажды даже переночевать в камере, разыграв комедию в трех актах. Клиент, насмерть запинавший свою сожительницу и выкинувший труп на ближайшую помойку, держался стойко, все отрицал и, несмотря на пропитые мозги, оперские нападки отражал хладнокровно и грамотно. И тут в камере появился Коляныч. Велосипед изобретать не стал, применил старый, веками проверенный метод. Бодренько объявил, что ментов бояться – на дело не ходить. Ничего они нам, брат, не сделают, слабы в коленках.

Через полчаса Колю выдернули на «допрос». В камеру он вернулся уже не таким бодрым. Держался за ребра и тяжело дышал. Но по-прежнему не сдавался: «Ничего, бейте, бейте, мусора, – всех не перебьете!» После второго «допроса» у смельчака появился живописный фонарь под глазом. (Свинец, оказывается, и правда пачкается.) «Ладно, суки… Вытерплю, не впервой…» На третий раз Колю приволокли сержанты, ибо сам он якобы передвигаться не мог. Раскачали и швырнули под ноги убивцу – любуйся на крепкого парня. К синяку добавились разбитые губа, нос и ухо. Рубашка до пояса в крови, промежность в моче, пена изо рта, хрипы… Прежде чем «уйти в кому», жертва застенков голосом умирающего гладиатора успела прошептать: «Лучше колись, брат… Это нелюди. Сомневаюсь, была ли у них мать…»

Брат перекрестился и, едва зайдя в кабинет Виталика, сразу и чистосердечно признался, как пинал любимую и выносил ее бездыханное тело на помойку. (Самое интересное, после вскрытия оказалось, что любимая скончалась вовсе не от побоев, а от отравления алкогольным суррогатом, и арестанта пришлось отпустить. Примерно через полгода он случайно столкнулся на улице с Виталиком… Убегал очень быстро, а главное – искренне.)

Утром молодая супруга, тоже не спавшая всю ночь, учинила Колянычу эмоциональное дознание. (Откуда на чемодане русской радистки отпечаток вашей голой задницы? Не измена ли?) Позвонить из камеры и предупредить, что домой не приедет, Коля, естественно, не мог, а просить Виталика – вызывать ненужные подозрения. Хотя сначала было желание рассказать жене правду – так, мол, и так, я потомственный внедрила-разведчик, безвозмездно сотрудничаю со спецслужбами, потому что получаю от этого положительные эмоции. Хобби такое. (Мудак ты потомственный!) Ночью внедрялся, поэтому и не приехал. Про бабушкины сережки заодно напомнить…

Но признаться все же не решился. Кто знает, как Татьяна отреагирует? Распереживается, перенервничает, а волноваться ей нельзя – на пятом месяце интересного положения. Ладно бы еще как заботливый муж семейный бюджет пополнял, а то бесплатно! Точно, с ума сошел.

Недавно супруга рассказала, что до сих пор переживает из-за одной школьной истории. Вроде бы обычное дело. Один одноклассник, не сделавший домашнего задания, решил сорвать урок. На перемене засунул в замочную скважину дверей класса стирательную резинку. Учительница пришла, стала класс открывать, да не судьба – резинка мешает. Пока в замке ковырялась, урок и пролетел.

Естественно, начались разборки. Сошлись во мнении, что, кроме Галкина, этого никто сделать не мог. Галкин был популярным школьным хулиганом-второгодником. И хотя он отпирался, стрелочником сделали его. Вызвали родителей и предложили переводить сыночка в другую школу. Достал…

И только Татьяна знала, что Галкин здесь ни при чем. Засекла случайно, когда одноклассник резинку засовывал. Через два дня подошла к учителке и выложила на стол секретную правду. Училка одноклассника тряхнула пару раз за шиворот, тот и рассыпался. В смысле – раскололся. Да, я. Нечаянно, простите. Вроде бы справедливость восторжествовала, Галкина в школе оставили, а Татьяна по сей день сомнениями терзается – не подло ли она поступила?