Работы Фрейда по технике психоанализа.

Эта мысль представляется мне очень глубокой: если анализируемый соглашается, он берет свое отнекивание назад, но вытеснение все еще имеет место! Я заключаю из этого, что происшедшее следует охарактеризовать философским терминомтермином, который сам Фрейд не произнес — "отрицание отрицания". Ведь, буквально, то, что здесь перед нами — это интеллектуальное утверждение, но именно чисто интеллектуальное, в форме отрицания отрицания. Терминов этих у Фрейда нет, но мне кажется, что подобная формулировка просто продолжает его мысль. Именно это и имеется здесь в виду.

В этот момент Фрейд (вчитаемся в этот трудный текст внимательно!) видит, что он в силах показать, как интеллектуальное отделяется (в действии)7 от аффективного, сформулировать своего рода порождение суждения, если не порождение мысли вообще.

Прошу прощения собравшихся здесь психологов, но саму по себе положительную психологию я не люблю; то, что сказано здесь о порождении, можно, конечно, принять за положительную психологию, но мне это представляется чем-то более масштабным и глубоким, относящимся, скорее, к истории или мифу. И судя по той роли, которую эта изначальная аффективность, поскольку ей предстоит породить разумность, у Фрейда играет, мне представляется, что понимать ее нужно именно так, как учит доктор Лакан, т. е. что первичная форма того отношения, которое на языке психологии мы именуем аффективным, сама расположена в области, специфичной именно для человеческой ситуации, и что если она порождает разум, то это означает, что она уже в самых истоках своих содержит в самой своей основе некую историчность — не существует, другими словами, чисто аффективного, целиком погруженного в реальное, с одной стороны, и чисто интеллектуального, освобождающегося от этого аффективного, чтобы овладеть им, с другой. В описанном здесь становлении мне видится великий миф — именно он кроется у

Слова добавлены нами. В дальнейшем они будут заключаться в такие же скобки. (Ж. Л.)

Фрейда за видимостью позитивности и сам эту видимость создает.

Итак, что же за этим утверждением* кроется? За ним кроется Vereinigung, которое есть не что иное, как Эрос. А за запирательством (внимание: об интеллектуальном запирательстве речь здесь пока не идет) — что за ним? И вот здесь появляется символ принципиально диссиметричный. Изначальное утверждение это утверждение и ничего больше, в то время как "отрицать" значит нечто большее, нежели просто стремиться к разрушению.

Процесс, который к нему ведет — во французском переводе переданный словом "rejet", неприятие, хотя в оригинале соответствующее ему "Verwer/ung" не используется — охарактеризован у Фрейда словом еще более энергичным: "Ausstossung"9, что означает "выброс", "исключение".

В некотором роде перед нами здесь две первичные силы: сила притяжения10 и сила отталкивания, причем обе, похоже, подчинены принципу удовольствия, что в этом тексте по-прежнему поразительно".

В соответствии с началами философии, которые мы все когда-то изучали, имеются два вида суждений: суждения атрибуции и суждения существования. "Функция суждения… — приписывать вещи или отрицать за ней определенное свойство и, исходя из представления, признавать или оспаривать реальное существование".

И вот Фрейд как раз и показывает нам, что же, собственно, за суждениями атрибуции и суждениями существования скрывается. Чтобы понять его статью, следует, мне кажется, рассмотреть отрицание атрибутивного суждения и отрицание суждения существования как бы прежде отрицания, взятого в тот момент, когда оно впервые выступает в своей символической функции. По сути дела, в этот момент возникновения никакого сужденияеще и нет, есть лишь первоначальный миф наружного и внутреннего — именно это здесь и важно понять.

Вы уже чувствуете, как далеко идут последствия этого мифа о формировании наружного и внутреннего — ведь речь идет об отчуждении, на эти два термина опирающемся. То, что выступает как их формальная противоположность, становится по ту ее сторону отчуждением и враждебностью между ними.

Своей необычайной насыщенностью эти четыре-пять страниц обязаны, как видите, тому, что в них ставится под вопрос все, и что содержащиеся в них конкретные наблюдения, на вид столь малозначительные, но в своих обобщениях столь глубокие, ведут нас к чему-то такому, что в корне меняет нашу философию, нашу структуру мышления.

Так что же стоит за суждением атрибуции? А вот что: либо "я

хочу присвоить (себе), вместить в себя", либо "я хочу изгнать, вытолкнуть из себя".

Стоит первоначально, — так, кажется, говорит Фрейд, но это

"первоначально" есть не что иное, как мифическое "однажды". В этой истории было когда-то "Я" (то есть, в данном случае, субъект), для которого ничего чужого еще не существовало.

Различение себя и чужого — это операция, операция изгнания. И это делает понятным утверждение Фрейда, высказанное столь неожиданно, что кажется поначалу нелогичным: "dosSchlechte, т. е. дурное, dasdemIchFremde, т. е. для "Я" чуждое, dasAussenbefindliche, т. е. внешнее, наружное, istihmzunachst