Работы по психиатрии

Здесь мы должны кратко остановиться на понятии символизации. Слово "символический" мы противопоставляем слову "аллегорический". Аллегория является для нас намеренным, усиленным чувственными образами выражением мысли, тогда как символы представляют собой всего лишь неясные побочные ассоциации какой-либо мысли, которую они скорее затемняют, нежели проясняют. Пеллетье говорит: "Символ есть низшая форма мысли. Его можно определить как неверное ощущение тождественности или близкой аналогии двух предметов, которые в действительности представляют аналогию весьма отдаленную". Таким образом, Пеллетье тоже считает отсутствие чувствительности к различиям условием, необходимым для возникновения символических ассоциаций. Используем теперь эти соображения применительно ко сну.

Он начинается повелительным внушением: "ты хочешь спать, ты не хочешь, чтобы что-либо мешало тебе". [Выражения: "инстинкт сна" или: "навязчивость сна" являются всего лишь образными выражениями. (Claparnde: Esquisse d'une theorie biologique du sommeil). Теоретически я становлюсь на точку зрения Жане, которую он формулирует следующим образом: "с одной стороны, сон есть действие, ибо требует известной энергии, необходимой, чтобы решиться на него в подходящую минуту и чтобы быть правильно выполненным; Archive de Psych., т. IV. p. 246. Как всякий клеточный процесс, сон должен иметь свой клеточный механизм (Вейгандт), но неизвестно, в чем он состоит. С психологической точки зрения сон есть явление самовнушения. (Подобные взгляды высказывают Форель и другие). Так мы понимаем, что существуют всевозможные переходы, от чисто гипнотического сна до сна, заключающегося в навязчивой органической потребности, производящего впечатление отравления токсинами обменных процессов.] Это внушение действует как абсолютная команда, управляющая комплексом нашего эго, приостанавливающая все ассоциации. Однако автономные комплексы уже не находятся в прямом подчинении комплекса нашего эго, в чем мы успели убедиться в достаточной мере. Их можно только далеко отодвинуть и ограничить, но нельзя полностью усыпить, ибо они подобны маленьким второразрядным душам, которые пустили в организме собственные аффективные корни, благодаря которым они постоянно бодрствуют. Быть может, во сне эти автономные комплексы так же задерживаются, как и наяву, ибо команда "нужно заснуть" задерживает все побочные мысли. [Инстинктивное воздержание от сна можно психологически обозначить как утрату интереса к настоящему положению (Бергсон, Клапаред). Влияние этой "утраты интереса" на психическую деятельность есть, по Жане, "упадок психологического напряжения", который нижеописанным образом обнаруживается в характерных ассоциациях сновидений.] Но все же время от времени комплексу удается, почти так же, как при шуме дня и дневной бодрствующей жизни, показать сонному "я" их бледные, казалось бы, бессмысленные побочные ассоциации. Комплексные мысли появиться не могут, так как против них-то, главным образом, и направлено вышеописанное внушение. Если же им удастся преодолеть внушение и добиться полного внимания, то сон, разумеется тотчас же прекратится. Это явление часто наблюдается при гипнозе истеричных пациентов. Они засыпают на короткий промежуток времени, но их внезапно вспугивает какая-либо связанная с комплексом мысль. Бессонница во многих случаях зависит от неуправляемых комплексов, которые не могут быть преодолены силой самовнушения. Если мы, применив нужные средства, усилим энергию таких пациентов, то они вновь обретут способность спать, так как будут иметь возможность подавить свои комплексы. Подавление же комплекса есть не что иное, как прекращение к нему внимания. Итак, комплексы при мышлении обладают лишь частичной отчетливостью, в силу чего они располагают лишь смутным символическим выражением и смешиваются друг с другом из-за недостаточной дифференциации. Нет необходимости допускать цензуру мыслей наших сновидений во фрейдовском смысле. Сдерживание, вызванное внушением необходимости заснуть, является вполне достаточным объяснением.