Рабство и данничество у восточных славян

К разряду княжеских новообразований, чуждых общинным поселениям, отнес погосты Б. А. Рыбаков, локализовав их на Севере, где «за пределами большого полюдья, за землей Кривичей в Новгородской земле киевская княгиня не только отбирает на себя хозяйственные угодья, но и организует сеть погостов-острогов, придающую устойчивость ее домениальным владениям на Севере, в тысяче километров от Киева».⁵⁵⁵ Согласно А. Рыбакову, Ольга устраивает в Древлянской земле становища, а в Новгородской — погосты. При этом исследователь не находит существенного различия между становищем и погостом.⁵⁵⁶ Удаленный от Киева на 12 месяца пути, погост «представлял собой микроскопический феодальный организм, внедренный княжеской властью в гущу крестьянских "весей" и "вервей". Там должны были быть все те хозяйственные элементы, которые требовались и в становище, но следует учесть, что погост был больше оторван от княжеского центра, больше предоставлен сам себе, чем становище на пути полюдья. Полюдье устрашало окрестное население; ежегодный выезд всего княжьего двора был гарантией безопасности, чего не было у погоста, — подъездные, данники, емцы, вирники, посещавшие погост, тоже были, конечно, вооруженными людьми, но далеко не столь многочисленными, как участники полюдья. В силу этого погост должен был быть некоей крепостицей, острожком со своим постоянным гарнизоном. Люди, жившие в погосте, должны были быть не только слугами, но и воинами. Оторванность их от домениальных баз диктовала необходимость заниматься сельским хозяйством, охотиться, ловить рыбу, разводить скот. Что касается скота и коней, то здесь могли и должны быть княжеские кони для транспортировки дани и скот для прокорма приезжающих данников ("колико черево везметь"). На погосте следует предполагать больше, чем на становище различных помещений для хранения: дани (воск, мед, пушнина), продуктов питания гарнизона и данников (мясо, Рыба, зерно и т.п.), фуража (овес, сено). Весь комплекс Погоста нельзя представить себе без тех или иных укреплений. Сама идея организации погоста, внедренного в Покоренный князем край, требовала наличия укреплений, "града", "градка малого". Поэтому у нас есть надежда отождествить с погостами некоторые городища IХ-ХI вв. в славянских и соседних землях».⁵⁵⁷

За нарисованной Б. А. Рыбаковым картиной угадывается не столько ученый, строго придерживающий данных, содержащихся в источниках, cколько писатель имеющий законное право пофантазировать. С высоты своей фантазии он не различает граней, отделяющих X в. от XI или XII в. Поэтому во времена Ольги у него действуют персонажи, взятые из эпохи Русской Правды (подъездные, емцы, вирники) и соответствующие более высокой степени развития княжеской власти и большей дифференциации ее представителей, чем это было в середине X в. По той же причине он, описывая жизнь погостов, заведенных Ольгой «на Севере», пользуется выражениями, заимствованными из позднего времени и не имеющими какого-либо отношения к погостам.⁵⁵⁸

Остается недоказанным один из главных тезисов Б. А. Рыбакова, будто Ольга «организует сеть погостов-острогов, придающую устойчивость ее домениальным владениям на Севере». По нашему мнению, летопись не дает оснований говорить о «домениальных владениях» Ольги в Новгородской земле. Но Б. А. Рыбаков прав в том, что именно на Севере княгиня завела погосты, а не по всей Руси, как кажется М. Б. Свердлову и некоторым другим историкам.⁵⁵⁹ Каково же назначение погостов, что «уставила» Ольга? Что скрывалось за ними? Существенную помощь при ответе на поставленные вопроса оказывают этимологические сведения. «Слово «погост» однокоренное слову «гость».⁵⁶⁰ Победнее является общеславянским.⁵⁶¹ По-видимому, первоначальное его значение — чужеземец, чужестранец, приезжий, т. е. в конечном счете чужак.⁵⁶² Лингвисты полагают, что оно родственно готскому gasts (гость) и латинскому hostis (чужеземец, враг).563 Сравнение латинского hostis (враг) с готским gasts (гость) показывает, что в древности чужак «воспринимался как враг, однако чужак, принимаемый в доме, был гостем».⁵⁶⁴ Что касается славян, то у них слово «гость» долгое время было двузначным — и недруг, и друг.⁵⁶⁵ В Древней Руси гость — это прежде всего «чужак, с чужой стороны, пришедший с безлюдного поля», или «чужедальных земель человек».⁵⁶⁶