Рабство

       Я поднялся с пола, стараясь прочувствовать полученную свободу, но или чувства в данный момент покинули меня, или я за годы рабства утерял саму возможность что-либо ощущать, но внутри меня ничего не изменилось. Да и особой радости или восторга по этому поводу не ощущал. Все дни рабства, проведенные на биреме "Весенняя Ласточка", я мечтал об этой минуте, когда стану свободным человеком, но после признания самого факта о становлении свободным мои мысли о свободе прерывались и я дальше этого фата в будущее не заглядывал. Когда же наступила минута свободы, то я просто не знал, что делать дальше с этой свободой. С большим трудом и неохотой мой разум начал осознавать, что понятие свободы, это вам не ошейник, сброшенный с плеч, а нечто большое и он начал лихорадочно вспоминать, а чем мне заниматься, чтобы окончательно стать свободным человеком.

       Разумеется, внутри меня все бурлило, кипело, изливалось волнами ярости, бессилия и негодования. Рывком одних только рук, выдергиваю стальной крюк-болт, к которому крепилась железная цепь ножных кандалов и наклоняюсь к ним, чтобы их переломать и отбросить их в сторону. Я машинально продолжил развивать реальный процесс своего освобождения от оков рабства, чтобы освободиться от физических проявлений былого рабства. Когда ножные кандалы поддались усилиям моих рук, у судового кузнеца, вероятно, был некондиционное железо, вот и ножные кандалы получились слабоватыми.

       Я выпрямился во весь рост, ступил ногой на чурбак, чтобы покинуть каморку, в которой безвылазно провел чуть более двух лет, и собрался совсем уже выпрыгнуть на верхнюю палубу биремы, как ощутил взгляд своего соседа. Этот взгляд словно прожигал мне кожу спины в районе старой раны, он больно отдавался где-то внутри меня. Совершенно нехотя я посмотрел на этого раба, своего соседа и чуть не подпрыгнул от удивления. Сосед стоял передо мной на коленях и на одной вытянутой руке протягивал мне цепи от своих ножных кандалов, а другой рукой касался ошейника, скрывающегося под его густой бородой. Глаза соседа умоляли и просили о снисхождении, о даровании и ему свободы. Не отдавая себе отчета в том, что я творю, я спрыгнул на пол каморки и одними руками переламываю цепь кандалов и левой рукой касаюсь соседского ошейника, который при этом прикосновении с легким хрустом разламывается на две половинки и с плеч соседа и падает на пол. Теперь наступает моя очередь наблюдать, как на лице соседа одно чувство сменяет другое, - недоумение переходит в удивление, удивление в радостное изумление, которое перерастает в восторг. Мне были близки и понятны эти чувства, испытываемые соседом в тот момент, когда он освободился от оков рабства.

       Мы стояли и смотрели друг на друга, никто из нас не мог поверить в то, что сейчас в этой каморке друг перед другом стоят два свободных человека. Это были самые драгоценные, удивительные и прекрасные мгновения моей и его жизни. Мой сосед по каморке поднял правую руку и ладонью крепко ударяет себя в левую половину груди, в то место, где у человека находится сердце, произнося при этом какие-то непонятные и булькающие слова.

       - Я не понимаю, что ты хочешь мне. - Хотел сказать я соседу, но язык не двигался и из моего рта не вырвалось ни единого звука.

       Но и сосед испытывал аналогичную проблему, проклятый ошейник сделал свое грязное дело, отучил и этого человека, как пользоваться языком. Мне ничего не оставалось делать, как это в свое время проделал со мной, мой друг Дейл. Я подошел к соседу и коснулся рукой его переносицы. По его лицу я мог наблюдать, как череда чувств затронула сердце и душу моего соседа и тогда я вновь обращаюсь к нему со сказанными ранее словами. Ответ пришел незамедлительно.

       - Как же нам поговорить друг с другом? - Словно самого себя вопрошал мужской голос. - Нам нужно быстрее договориться между собой и приступить к освобождению остальных рабов-гребцов, пока матросы экипажа не пришли в себя от шока боя. - Думал мой сосед.

       - Мы можем поговорить мыслеречью общаться между собой. - Своими мыслями я врываюсь в мысленный монолог соседа и, не давая ему прийти в себя, продолжаю общаться с ним ментальным образом. - Все очень просто, обмен мыслеречью происходит следующим образом. Ты думаешь о том, что хочешь сообщить мне. А услышу твои мысли, пойму их и отвечу своими мыслями тебе. Мыслеречь даст нам возможность свободно обмениваться мыслями по любому вопросу поводу.

       Но сосед не совсем правильно понял мои объяснения по поводу обмена мыслями и резко вспылил, хватая меня за плечи своими грязными лапищами.

       - Ты хочешь читать и знать все мои мысли в голове, грязный колдун?! - Раздался животный рев. Мне не хватало новой проблемы, бороться и успокаивать существо в образе человека. - Читая мои мысли и диктуя мне свои условия, ты можешь стать моим хозяином и свободно распоряжаться мною, когда этого захочешь, потребовать от моего разума, поступать так, как этого тебе захочется. Одно рабство я сменил на другое мысленное рабство! Не зря люди говорят, что все колдуны - это злые... .