Рабство

       Стражи, как стояли с раскрытыми ртами, чтобы продолжать насмехаться над старой женщиной, так застыли истуканами на месте, будучи не в состоянии издать хоть один звук. А у их ног лежал младенец с ярко-рыжими волосиками, голубыми глазками, засунувший в рот пальчик и сладко его посасывающий. Стражами у ворот обычно назначались самые опытные воины, которые с первого взгляда должны были определять в посетителях, кто они в действительности - друзья или враги. Вот и на этот раз стражи моментально сообразили, что за младенец лежал у их ног. Один страж поднял младенца и плотно укутал его в рваное бельишко, а другой бросился вдогонку за женщиной.

       Весь замок в тот день стоял на ушах, все свободные женщины занимались только одним делом - мыли, парили и еще раз мыли ребенка, волосинку за волосинкой расчесывали его волосики и даже попытались их заплести в косичку. К ребенку под страхом смерти не допускался ни один мужчина, а бедный отец метался перед закрытыми дверями покоев, где находились одни только женщины и ребенок, пытаясь то силой взломать их, то жалобно упрашивая женщин, разрешить ему посмотреть на ребенка. Но ни угрозы применения силы, ни мольбы не трогали сердца этих женщин, ребенок для отца был недоступен.

       Видимо, вскоре самому ребенку надоела эта женская суматоха вокруг нее и девочка-младенец расплакалась, сначала она негромко поскуливала, а затем стала громко рыдать. Женщины никак не могли успокоить расплакавшегося ребенка, когда в покои прорвался Эль-Нассар и протянул руки к ребенку. Чистенькая, аккуратно причесанная куколка легко перешла на руки отца и сразу прекратила свой плач, она всем своим маленьким тельцам прижалась к отцовской груди и начала агукать, словно жалуясь отцу на тяготы жизни, потерю матери и на невнимание с его стороны к подрастающему поколению. Почти весь этот день ребенок провел на руках отца и ни разу не плакал и не кричал. Но когда настало время укладывать младенца на ночь, и няньки забрали ребенка из рук отца, то послышался такой несчастный и горестный крик ребенка, что Эль-Нассар не смог отойти и держал ее за ручку. Этим жестом отец хотел сказать своему ребенку, что больше никогда ее не покинет и рев младенца моментально прекратился.

       С того дня отец и дочь не расставались.

       ххх

       Сколько времени я проспал в джакузи не могу сказать, в этом новом мире я пока еще не научился определять более или временное точное время, поэтому не знал, который сейчас час и в какое время заснул в джакузи.

       Топчан был комфортен и подниматься на ноги мне совсем не хотелось, так и хотелось потянуться всем телом да так, чтобы косточки захрустели, а потом еще немного подремать. Но мысль о топчане подбросила меня вверх и, вскочив на ноги, я уставился на топчан.

       Топчан..., но причем здесь топчан!

       Сейчас я находился в здравой памяти и хорошо помнил, что задремал в джакузи, под массажными струями маслянистой жидкости. Сколько я ни вращал головой, глазами стараясь отыскать так мне запомнившуюся джакузи, но помещение с топчаном ничем не напоминало банный комплекс комнату с джакузи. Неизвестно куда пропала мраморная лестница и каскад бассейнов, передо мной полутьма снова скрывала внутренности помещения, а солнечные зайчики, по-прежнему, играли вверху у отверстия.

       Но что же получается, пока я дремал непонятная сила перенесла меня из джакузи обратно на топчан в помещение с овальными и полукруглыми стенами, в котором ничего кроме топчана и отверстия наверху в куполе не было. Опять таки неведомая сила, опять таки перенос из одного места в другое и опять таки непонятно, как это произошло или кто это проделал со мной?! И проснулся я именно на том топчане, на котором проснулся в первый раз. Только бросив взгляд на себя, я обнаружил единственное различие между тем, когда проснулся в первый раз. На этот раз на мне ничего не было, сейчас я был полностью обнажен. Я же хорошо помнил, как снимал трусы и кроссовки и аккуратно складывал их у бортика перед тем, как войти в джакузи. Сделал пару кругов по помещению в надежде разыскать свои вещи, без одежды я чувствовал себя не очень-то уверенно, мне так и хотелось чем-то прикрыться. Обернулся, чтобы посмотреть не было ли этих вещей у топчана, но только успел заметить, как топчан, словно мягкая глина, уплывает в пол, в какой-то момент он полностью втягивается в пол, ничего не оставив на поверхности, что напоминало бы о том, что на этом месте только что стоял топчан.