Рабство

       С момента появления на "Весенней Ласточке" я был прикован к бревну чурбаку в своей каморке и ни разу его не покидал, с раннего утра и до позднего вечера находился на рабочем месте и в полной готовности в любой момент приступить к работе. У меня имелся постоянный напарник, вместе с которым мы ворочали гигантское весло одновременно поднимая и опуская его в едином ритме со всеми гребцами нашего борта. Когда опускались паруса, то мы приступали к своей работе. Ошейник барабаном или другим ударным инструментом выдавал ритм гребков, частота которых зависела от ситуации. Если бирема не спешила и ей не нужно было скрываться, то выдавался размеренный ритм гребков, который позволял нам работать в течение долгого времени. Однажды мы три дня и три ночи шли под веслами, в то время на море стоял полный штиль, а шкипер спешил доставить груз к точно условленному сроку. После этой работы, он дал нам отдыхать полтора дня, в течение которых мы не прикасались к веслам.

       Если же бирема попадала в сложные ситуации или она скрывалась от погони, то частота гребков постоянно возрастала. В таких случаях не существовало верхней планки ограничения частоты гребков. К слову сказать, ошейник, хорошая кормежка, отличное физическое состояние рабов-гребцов творили чудеса, когда ситуация требовала, то наши тела могли выдавать любую частоту гребков, мы могли превратиться в отличный движитель для биремы. Слава богу, но подобное насилие над человеческим организмом осуществлялось только в исключительных случаях и только тогда, когда "Весенней Ласточке" угрожала смертельная опасность. Моя память хранит только один такой случай, когда ошейник отключил наше сознание и в течение второй половины дня на всю катушку использовал наши тела. Три четверти рабов-гребцов биремы так и не сумели обрести сознание и их трупы матросы специальными крюками повыбрасывали в море на съедение акулам. Шкиперу пришлось немало претерпеть и помучаться, прежде чем он нашел новых рабов на оставшиеся вакантными места в каморках рабов-гребцов, закалить организмы этих рабов и превратить их в живой движитель биремы.

       Три месяца бирема была не трудоспособна.

       В этом эксперименте погиб и мой напарник по веслу, с которым я так и не сумел перемолвиться и словечком. Только через неделю ко мне в каморку скинули нового раба, который был на голову выше меня и любившего поговорить. Он трепался, не переставая, пока наш судовой кузнец не набросил ему на шею рабский ошейник, он все пытался выяснить, как меня зовут и как живется на этой галере. Я не мог с ним разговаривать, а мыслеречи он не понимал. К тому же до появления кузнеца его охраняли два матроса пикинера, которые держали наготове свои пики в боевой готовности. Так они боялись этого мужика и настолько этот мужик был силен. Как только ошейник оказался на мужике, он сразу успокоился, а глаза потеряли блеск и он долго стоял в углу закутка, не поимая и не осознавая, что происходит с ним и где он находится.

       За этим редким исключением состав рабов-гребцов биремы "Весенняя Ласточка" поддерживался на штатном уровне и вел размеренный и здоровый образ жизни. Свежий морской воздух и регулярное питание. Через пару месяцев такой жизни и работы раб-гребец превращался в совершенный и в отлично отлаженный механизм с железным прессом и мускулатурой. Тело и мускулы раба наливались силой и здоровьем, его можно было бы бояться и уважать за одно то, что он был сильным человеком. Любое объединение этих рабов грозило страшными последствиями, ни при каких обстоятельствах ни матросы экипажа и ни другая военная сила не могла бы противостоять этим рабам в поединках или столкновениях.

       Но ошейник раба полностью контролировал поведение и мысли гребцов и подавлял их веру и волю в борьбе за свободу. Ошейник любого человека, рожденного на Тринидаде, превращал в раба. Он исключал любую возможность общения рабов между собой и свободными гражданами. Ошейник не ограничивал активность или действия раба, но контролировал их поведение, работу головного мозга и, обнаружив малейшее отклонение от нормы, наказывал. Наказание раба варьировалось от легкой электронной встряски до лишения жизни.

       Таким образом, как только такой ошейник оказывался на шее человека, этот человек немедленно превращался в раба и терял право на жизнь или смерть. Те люди, которые никогда не были зависимы от подобного магического устройства - ошейника, представить себе не могли, что в мире может существовать такая форма неволи. Человек с ошейником не принадлежал самому себе, а становился простым и дешевым биологическим механизмом, придатком к магическому артефакту. По всей видимости, это магическое устройство были вечным, я никогда не видел, чтобы на рабе заменяли ошейник, ремонтировали или его подзаряжали энергией.