Рабы ГБ

В юности П. М. совершил преступление, вышел из тюрьмы в 25 лет. Ему, по его словам, захотелось начать новую жизнь. Он ото всех скрывал свою судимость, познакомился с девушкой, женился, уехал к ее родителям в Луцк.

"Где-то месяца три я работал возле военного аэродрома, - пишет он. Однажды ко мне подошел мужчина и предложил оказать услугу: сфотографировать ту местность, конечно - не бесплатно. Кто он был - я не знал, но понимал, что за такую "услугу" меня ждет куда большее наказание, чем то, за которое я отсидел. А ведь хотелось просто нормально жить. Я сам пришел в КГБ и обо всем рассказал. Меня долго обо всем и помногу раз расспрашивали, а потом сказали, что я поступил правильно, и отпустили".

Сначала его никто не трогал и никто никуда не вызывал. Он уже стал забывать об этом случае. Но потом его вызвали - не в КГБ, а за город, где с ним беседовали в машине.

"Меня убеждали стать агентом то в холодном официальном тоне, то мягко. Я не долго колебался, думая, что со временем все образуется. Жене я ни о чем не рассказал. Потом пошли конспиративные встречи - то в номере гостиницы, то в машине. То, чем я занимался, мне было противно с самого начала, иногда давал просто выдуманную информацию.

Эти встречи и звонки не остались незамеченными для жены и для тещи, но я уже дал подписку о сотрудничестве и из-за страха все скрывал. Потому отношения в семье становились все хуже и хуже. Я просил сотрудника, который работал со мной, прекратить все это, так как рушится семья, но я им, видимо, был нужен. Кончилось все тем, что я разошелся с женой и уехал из этого города. Мое общение с органами не прошло бесследно. Когда я им сказал, что прекращаю всякое сотрудничество, последовали угрозы - вплоть до физической расправы. Это уже был 1986 год.

Даже здесь, в Керчи, через разные службы про меня не забывали, да и теперь, думаю, что помнят..."

Но куда чаще сотрудничество с НИМИ было вызвано вполне житейскими причинами. Как обыкновенный способ выживания в государстве неравных возможностей. "Арманов" из Москвы был завербован в агенты КГБ в конце 50-х годов и пробыл в организации более четверти века. Вот как это произошло.

"Видимо, есть люди, которым на роду написано заниматься подобной деятельностью. Я, несомненно, отношусь к их числу. Что я представлял собой перед вербовкой? Молодой человек (25 лет), русский, по взглядам - западник, знающий три иностранных языка, по убеждениям - молчаливый диссидент, с пяти лет видевший проявления политического террора (37-й год), филателист, работник военного завода с гуманитарным образованием.

Перед вербовкой произошел трагикомический случай. Я вернулся вечером домой, и мама мне говорит: "К тебе приходили из КГБ". Увидев мое испуганное лицо, она засмеялась и сказала: "Я пошутила, это был филателист". Бедная мама, она так и не узнала, что ее шутка была вещей (или зловещей): филателист оказался подполковником..."

По мнению "Арманова", три фактора заставили его дать подписку о сотрудничестве: страх, который внушала эта организация, тем более во время сталинских репрессий пострадало несколько его родственников; боязнь потерять работу - все-таки военный завод; и то, что жена ждала ребенка.

Но с такой же скрупулезностью сейчас, когда, по его словам, он уже вышел из организации, "Арманов" анализирует и те причины, которые заставили его оставаться агентом КГБ четверть века: опять же страх; определенное чувство патриотизма (борьба с происками внешнего врага и т. д.); врожденное чувство дисциплины. И, наконец:

"В политическом плане я был одинок, - пишет он в своей исповеди. - Не верил в партию и с большим неудовольствием состоял в комсомоле, куда меня затащили в 13 лет. Принадлежность к тайной армии странным образом компенсировала мое одиночество. Я стал как бы трехслойным: дисциплинированный конформист снаружи, диссидент внутри и на самом деле агент тайной армии".

А вот еще одна история. И она - о выживании.

"Да, я тоже агент КГБ, но пока полностью раскрываться не собираюсь, как и порывать связи с этой организацией. Почему? Надеюсь, это станет ясно из моей исповеди", - так начал свое письмо офицер Р. Т. с Сахалина. - Моя вербовка была подготовлена всей нашей системой и не состояться не могла".

Р. Т. по национальности еврей. "Мне всегда хотелось, чтобы наша страна была действительно интернациональной, но я постоянно чувствовал: чтобы быть уравненным в правах с неевреем, мне надо было быть как минимум на голову выше его".

Р. Т. с отличием закончил школу. Хотя и с превеликим трудом, но поступил в военное училище. С отличием закончил и его. Закончил - тут все и началось. Несмотря на то, что он, как и все, изучал секретные дисциплины, служить его отправили не по специальности, в непрестижную часть, на самую низшую, какую только можно найти, должность. И хотя он служил хорошо, но именно ему со всего курса задержали присвоение первого после училища звания.

"Всем моим ровесникам присвоили, а мне нет, хотя служил я не хуже, а может быть, лучше многих из новоиспеченных старших лейтенантов.