Рабы ГБ

Мною получено анонимное письмо на служебный адрес. Время получения письма 23. 03. 83. В тот же день письмо передано мной (в 15. - в 15...) в партком КИСИ т. Сучкову Б. Н. Почерк на конверте мне незнаком. Незнаком и шрифт машинки, которым выполнено письмо. Среди моих знакомых нет людей, имеющих машинки с таким шрифтом.

Письмо передано по официальным каналам и предположительно через канцелярию КИСИ. О письме мне сообщил доцент Назаришин М. Д.".

***

"Председателю КГБ ТАССР т. Галиеву И. Х. от Линдеглер-Липсцера Игоря Германовича, заведующего музеем Театра имени В. И. Качалова, члена КПСС с 1944 года, заслуженного работника культуры ТАССР.

ЗАЯВЛЕНИЕ

22 марта 1983 года на мое имя в театр поступило анонимное письмо от неизвестного мне человека. Письмо явно антисоветского характера, что возмутило меня как гражданина СССР, члена Коммунистической партии.

По моему мнению, письмо это написано злостным отщепенцем, возможно, ведущим подпольную антисоветскую работу по дискредитации советского строя и партии Ленина.

Подобное письмо получено мною впервые в жизни. Кто может быть его автором, не предполагаю, так как среди людей, с которыми мне приходится встречаться по роду работы и личных дел, людей с подобными взглядами и настроениями я не встречал.

Анонимное письмо прилагается".

И таких писем - пятьдесят. Ровно столько, сколько раз Леонид Андреевич Васильев, обыкновенный инженер из Казани, оставлял свою рукопись в коридорах научных и учебных институтов, на лестничных площадках домов, посылал в редакции газет и в президиум академий, передавал в руки людей, которые, казалось ему, готовы были услышать его. Ровно столько раз это его стихотворение, подписанное различными псевдонимами, оказывалось в одной папке. В его уголовном деле, которое в конце концов привело его на два года в лагерь. Это была не бомба, не призыв к свержению строя и к убийству руководителей государства. Просто - стихи. И те, кто, казалось ему, должны были услышать его, те, кого он считал российскими интеллигентами, не раздумывая пересылали их в КГБ. Хотя в душе многие, наверное, были согласны с рукописью его сочинения.

Для судебного решения было необходимо провести судебно-научную экспертизу.

30 января 1984 года за подписью еще трех представителей трех интеллигентных профессий - кандидатов философских наук В. В. Королевым, В. К. Лебедевым, М. Д. Щелкуновым - эта экспертиза была сделана:

"По идейно-теоретическому и политическому содержанию рукопись открыто направлена против идеологии и практики коммунизма и представляет собой пропаганду злобного антисоветизма...

... Советский общественный строй изображается автором как тоталитарно-деспотическая диктатура во главе с КПСС, осуществляющей социальное, духовное и физическое насилие над народом с целью преследования своих собственных, сугубо бюрократических интересов...

... Откровенным антисоветизмом отличается авторская оценка государственного строя СССР...

... Огульной критике подвергаются все формы политической жизни, права и свободы советских граждан. Одновременно с клеветническими измышлениями по поводу государственного строя автор злобно высмеивает принципы социалистической демократии, советскую форму народовластия, избирательную систему, народных депутатов. Грубо фальсифицируется внешняя и внутренняя политика СССР..."

Ну и так далее.

И - выводы, которые стали основанием для суда отправить Леонида Андреевича Васильева в лагерь:

"На основании тщательного анализа рукописи пришли к следующему заключению:

1. Идейная направленность рукописи имеет ярко выраженный антисоветский, антикоммунистический характер.

2. Вся рукопись по своему идейному содержанию является произведением, порочащим советский общественный и государственный строй и построенным на заведомо ложных клеветнических измышлениях".

То есть именно то, что и должно было соответствовать знаменитой 190 "прим".

Когда же все это было-то?

Да только что. На нашей памяти. Ближайшей памяти.

Почему же кому-то еще все хочется, хочется, хочется вернуться туда?..

Помню, получив все эти документы, я позвонил Леониду Андреевичу, чтобы узнать, да как же оказались у него в руках все эти доносы?

После освобождения я пришел в суд и попросил показать мое уголовное дело. Там где-то посовещались - и дали. И я стал все эти письма перефотографировать.

Тайно, что ли? - помню, предположил я.

Да нет, открыто... Они же не дорожат своими людьми, - услышал я в ответ.

Пытаясь в этой главе найти ответ, почему же, почему с такой легкостью люди соглашались пойти на службу к НИМ, я искал самые различные объяснения.

Может быть, в истории Васильева заключен еще один ответ на эти "почему?". Да потому! Потому, что так было принято. Так было - нормально, естественно, как нормально и естественно плясать на свадьбах и плакать на похоронах.

Так жили. Так, казалось тогда, и надо было жить.

Человек определяет течение времени? Или время - жизнь человека?..

Но все-таки... Но все-таки...

"Надо... Надо... Надо..."

"Не могу... Не могу... Не могу..."