Рабы любви

— Теперь ему больше ничто не грозит, Хамид. Наверное, это более важно, чем что-либо другое, — сказала Ямина.

— Я знаю, госпожа. Когда я вернулся, то подумал, что хозяин, может быть, уже покинул нас, но я не был уверен.

— А что, если это… случилось бы… с ним! — прошептала Ямина, вспомнив шпиона на базаре.

Затем, дрожа только от одной этой мысли, она торопливо добавила:

— Мы должны рассуждать здраво, Хамид. Если меня обнаружат, я не хочу, чтобы тебя обвинили в укрывательстве русской.

— Я не оставлю вас, госпожа.

— Я должна уехать из Константинополя, — сказала Ямина. — Вот только куда?

— Я уже думал, что это может случиться, госпожа, — ответил Хамид. — У меня есть одна идея, но, пожалуйста, не сердитесь на меня.

— Я никогда не стану на тебя сердиться, Хамид, — заверила его девушка. — После всего того, что ты сделал для меня и отца, я вечно в долгу перед тобой.

— Я подумывал, — сказал слуга, — что вам следует отправиться к Михри и остаться у нее до тех пор, пока не закончится война.

— К Михри? — изумленно воскликнула Ямина. — Но ведь Михри сейчас в султанском гареме!

— Я знаю, госпожа, но сейчас она обрела власть: она стала икбал.

На лице Ямины появилось удивление.

Она знала, что словом икбалзовут фавориток султана. Впрочем, здесь нет совершенно ничего удивительного: Михри была настоящей красавицей.

Двумя годами ранее черкешенку Михри похитили из их поместья в Балаклаве. Женщины этой народности славились своей красотой на всем Ближнем Востоке.

Ямина тогда очень рассердилась. Это же просто немыслимо — чтобы такое произошло с кем-то из их дома. Тем не менее другие их слуги не разделяли этого негодования, так же как и многие жители Крыма.

Для девушек считалось за честь оказаться в Серале. Да и в любом случае, если уж ее похитили, то ничего не поделаешь, как ни протестуй.

Семья Михри работала в доме Ямины в Балаклаве с тех пор, как был построен дом.

Ее родители-черкесы попросили, чтобы их взяли на работу. Они оказались такими отличными слугами, честными и трудолюбивыми, что Ямина всегда считала их членами своей семьи.

Красоту черкешенок восхваляли на всем Востоке, а строгая иерархия в константинопольском гареме основывалась на законе, согласно которому султан не имел права вступать в плотскую связь с турчанкой.

Поэтому женщин всегда доставляли из других стран: из Грузии, Сирии, Румынии. Иногда даже попадались из западноевропейских государств.

Таким образом, последующие султаны всегда были сыновьями матерей-рабынь и, по сути, лишь наполовину турками. Агенты турецкого имперского правительства прочесывали всю Юго-Восточную Европу и весь Левант в поисках красивых девушек и особенно ценили красавиц черкешенок.

Впоследствии Ямина подумала, что, возможно, слухи о красоте Михри, ходившие в их краях, достигли ушей константинопольских султанских агентов.

«Рейды» по южному побережью России были вполне обычным делом, и, что бы ни говорили родственники и власти, сами девушки зачастую оставались более чем довольны. С ними, как правило, обращались хорошо. И как только они оказывались в Серале, у каждой из них появлялась блестящая возможность привлечь благосклонное внимание султана. Самым главным достижением — при условии, если девушка достаточно красива или умна — была возможность стать одной из его четырех кадии,или жен, узаконенных Кораном.

Каждая женщина мечтала обрести власть и оказывать влияние на султана. Не секрет, что султанами Оттоманской империи управляли женщины, которых они любили.

После того как Михри похитили. Ямина часто думала о ней. Ей хотелось знать, как сейчас поживает ее бывшая служанка. А кроме того. Ямина скучала по славной черкешенке, потому что здесь не было ее ровесниц, с которыми можно было бы поговорить.

— Как же я смогу встретиться с Михри? — спросила она Хамида.

— Не сердитесь, госпожа, но Михри знает, что вы здесь.

— Да? Но как же это может быть?

— Помните Сахина? — поинтересовался Хамид.

Ямина на мгновение задумалась.

— Ну конечно. Его тоже похитили агенты султана. Помню, моего отца это очень рассердило. Но я тогда была совсем маленькая — лет десяти.

— Сахин стал белым евнухом! — сообщил Хамид.

— Евнухом? — с ужасом воскликнула Ямина.

Отец рассказывал ей, что практика использования евнухов в гареме была принята до середины пятнадцатого столетия.

— Деспотизм и полигамия, — объяснил он, — вызвали необходимость в евнухах.

Позже она узнала, что доставка несчастных юношей для охраны султанских гаремов была невероятно доходным делом.

Мало кто выживал после операции на детородных органах; их оставляли выздоравливать или умирать, по пояс закопанными в горячий песок.

Белые евнухи, подобно белым рабыням с Кавказа или из Греции, ценились дороже всего.

— Сахин тоже человек могущественный, — сказал Хамид. — Но не такой, как Михри. Белые евнухи больше не обладают такой властью, как черные.

— Ты видел Сахина?

— Видел, госпожа. Я доверяю ему и потому сказал, где мы находимся, а он передал Михри.

Ямина опустилась в кресло, продолжая смотреть на Хамида.