Рабы немы

Он упал прямо на тряпьё, которое я предусмотрительно разбросал, там, внизу. Какое-то время старик лежал неподвижно, и я уж было подумал, не переломал ли он себе кости. Но нет, всё обошлось. Старик закряхтел, зашевелился, смачно выругался и наконец сел. Тряхнул головой, огляделся, но так, похоже, ничего и не понял. Тогда я крикнул: "На, держи! Заслужил", и швырнул бутылку водки вниз. Потом захлопнул люк, запер его на замок и выключил свет. Пускай сидит.

Так. Один готов. Теперь очередь за следующим.

В течение недели я приволок к себе ещё двоих, мужика и бабу, тоже из бездомных. Этих я нашёл неподалёку, в этом же квартале, в одном из бараков. Покидал обоих вниз и до поры оставил: пускай оклемаются денёк-другой.

В моё отсутствие я вешал на люк амбарный замок, а сверху заваливал старым, оставшимся от прежних хозяев, безногим диваном с рваной, местами прожжённой обивкой. Во-первых, чтобы не привлекать внимания непрошеных гостей, которые случайно могли забрести в мои владения, а во-вторых, чтобы предотвратить возможность побега тех, в погребе. Даже если они и сумеют добраться до люка (что вряд ли) и выломать пару досок, тяжёлый, добротно сколоченный диван всё равно не даст им удрать: сдвинуть его снизу, не имея под ногами надёжной опоры, невозможно. Кроме того, они содержались в полной темноте, а темнота, как известно, действует усмиряюще даже на самых отчаянных. Словом, я обезопасил себя от любых неожиданностей.

Встал вопрос о кормёжке моих рабов. Я и об этом позаботился заранее. Приволок с рынка мешок картошки далеко не лучшего качества (купил по дешёвке), а в соседних бараках набрал кое-какой безхозной посуды: ржавое ведро, большую, с обившейся эмалью кастрюлю литров на семь, две-три алюминиевые кружки и всякую другую мелочёвку. С водой тоже вопрос решился: за домом я обнаружил старый колодец, на дне которого всё ещё оставалась вода - мутная, грязная, с примесью глины, с обычным садовым мусором. Сам-то я её, ясное дело, пить не стану, но для этих типов в погребе и такая сойдёт. На то они и рабы.

Подержав мою троицу без еды и питья два дня, я решил проявить милость. Сварил на электроплитке кастрюлю картошки - прямо так, немытую и нечищеную, приволок из колодца ведро воды, и лишь потом открыл люк. В нос шибануло густым запахом мочи и человеческого пота. Я невольно отпрянул. Потом включил свет и заглянул вниз.

Все трое дрыхли, зарывшись в набросанное на пол тряпьё. Похоже, они не очень-то тяготились своим положением: все эти дни вели себя смирно. Однако яркий свет (я вкрутил лампочку на двести ватт) быстро разбудил их. Кое-как очухавшись, они увидели наконец меня.

- Эй, мужик, чё за дела! - прохрипел старик. - На хрена ты меня сюда приволок?

- Вытаскивай нас отсюда! - подал голос второй тип. - Жрать охота, сил нет.

Вместо ответа я спустил им на верёвке кастрюлю с картошкой, а следом ведро с водой. В довесок швырнул туда же пару алюминиевых кружек.

- Жрите, коли охота, - сказал я. - И запомните: теперь я - ваш хозяин, а вы - мои рабы.

Они не ответили: вид еды и питья отвлёк их внимание от моей персоны. Яростно отпихивая друг друга и матерясь, они кинулись к ведру с водой. Утолив жажду, переключились на картошку.

- Твою мать... - выругалась баба, брезгливо выхватив из кастрюли пару варёных картофелин. - Они же грязные!

- Не хочешь - не ешь, - отпихнул её от кастрюли старик. - Эй, там, наверху! По нужде бы сходить, а?

- Нет, - отрезал я, испытывая сильное удовольствие от ощущения власти над этим быдлом. - Никаких отлучек.

- Это как же... - растерялся тот, - а ежели прихватит, то чё, прямо тут, что ли? Баба здесь как-никак...

Я не ответил. Вступать в переговоры с рабами я считал выше своего достоинства. Достоинства хозяина.

- А сольцой у тебя нельзя разжиться, а, мужик? - спросил второй, задрав голову кверху. - Без соли-то, сам знаешь, в горло не лезет.

И снова я промолчал. Быдло есть быдло. Им бы лишь брюхо набить, а то что они по уши в дерьме, это их не колышет.

Какое-то время слышалось только голодное чавканье и урчание. Они жрали картошку прямо с кожурой, боясь тратить время на чистку: а вдруг не хватит? Но хватило всем, и даже осталось. Умяв с полкастрюли, они снова переключились на меня.

- Эй, мужик! - крикнул старик, сыто, протяжно рыгнув. - Долго собираешься нас здесь держать? На волю охота.

- Всю жизнь, - авторитетно заявил я. - И запомни, раб: я тебе не мужик, я - твой хозяин.

Дожидаться ответа я не стал. Выключил свет и захлопнул люк. Пускай подумают над тем, что я сказал.

Я был доволен. Первый опыт удался. Теперь у меня есть свои рабы. Мои рабы. А это значит, что сам я перестал быть рабом - теперь я хозяин. Либо одно, либо другое, третьего здесь не дано - этот урок я усвоил на всю жизнь, ещё там, на зоне.

В эту ночь, вернувшись домой к ожидавшей меня вдовушке, я долго не мог заснуть.