Рабы Парижа

Проходя мимо Андре, оборванец опрокинул его кофе.

Художник ничего не сказал: это могло произойти случайно.

Однако бродяга и не подумал извиниться. Вместо этого он закурил сигарету, уселся напротив Андре и стал нахально его разглядывать.

Оборванцу подали стакан вина и тарелку с едой.

Андре очень хотелось дать негодяю пощечину.

Его остановила мысль о том, что это, может быть, шпион Генриха, которому поручено затеять с ним драку и прикончить его ударом ножа.

Кто поручится, что картежники не заодно с этим наглецом?

Словно подтверждая предположение художника, бродяга ловко плюнул на его блузу.

"Хорошо бы, конечно, намять мерзавцу бока… Но я не принадлежу себе. Надо спасать Сабину", — подумал Андре и встал, собираясь уходить.

Увидев это, бродяга выплеснул свое вино ему в лицо.

Это уже было слишком!

Художник вытерся рукавом и, дрожа от гнева, проговорил:

— Если вы немедленно не извинитесь, то я научу вас, как себя вести с порядочными людьми.

— А вы что, недовольны мной, ваше оборванное сиятельство?

— Нет.

— Тогда я научу вас быть довольным, — сказал бродяга, вставая и поднося кулак к самому носу Андре.

Тяжелая рука скульптора нанесла наглецу такой мощный удар в грудь, что он кубарем покатился под соседний стол, опрокидывая стулья.

Картежники обернулись на шум.

Из кухни выглянул хозяин и закричал:

— Я не позволю здесь драться! Сейчас же прекратите!

Бродяга выбрался из-под стола и, не обращая внимания на хозяина, кинулся на Андре.

Тот отскочил в сторону и ловко ударил нахала ногой. Это был мастерски выполненный прием восточного боевого искусства.

Игроки бросили карты и обступили дерущихся.

Бродяга шумел и бранился, но мебели от него доставалось гораздо больше, чем художнику. Все его атаки были блестяще отбиты. Тогда негодяй переменил тактику. После нескольких отвлекающих маневров он обхватил Андре руками. Кулачный бой перешел в борьбу.

Но тут подоспел хозяин в сопровождении слуг.

Бойцов разняли.

— Платите мне за убытки семнадцать франков и убирайтесь, — сказал кабатчик. — И чтобы ноги вашей тут больше не было!

Андре сказал, что готов оплатить причиненный ущерб, но его никто не услышал, потому что бродяга принялся оглушительно орать, поливая всех присутствующих потоками невыносимо грязной ругани.

Хозяин хотел послать за полицией, но не успел. Блюстители порядка уже входили в зал. По-видимому, их внимание привлекли крики нахального оборванца.

"Пока меня будут судить и карать за драку, Генрих женится на Сабине! Какая подлая ловушка!" — в отчаянии подумал Андре и обратился к полицейским:

— Я ни в чем не виноват, господа!

— И я тоже! — закричал бродяга, отвратительно кривляясь.

Бывших противников арестовали и повели на Иерусалимскую улицу.

46

Арестованных доставили в приемную комиссара полиции.

Бродяга тут же обернулся к сопровождавшему их сержанту и дружески пожал ему руку, затем спросил:

— Патрон здесь?

— Да.

Бродяга удовлетворенно улыбнулся и обратился к Андре:

— У вас крепкая рука, месье, и вы неплохо владеете приемами. Если бы я не успел вовремя упасть, то бой, пожалуй, окончился бы после первого же вашего удара. Надеюсь, что я не причинил вам вреда, иначе мне достанется за это от патрона.

В глубине комнаты отворилась дверь и оттуда прозвучал спокойный, уверенный голос:

— Впустите.

Андре вошел в кабинет комиссара полиции.

Его бывший противник закрыл за ним дверь и остался ждать в приемной.

Художник огляделся.

Справа от него за массивным столом сидел человек в золотых очках. Его вполне можно было бы принять за важного чиновника из министерства.

— Прошу вас, господин Андре, — с утонченной вежливостью произнес он. указывая на стул.

Художник сел.

Он уже перестал понимать, где он и что с ним происходит.

Сержант подает руку оборванцу…

Начальник наглого бродяги — полицейский чиновник в золотых очках…

Андре впервые видит этого начальника, однако тот знает его имя и узнает его с первого взгляда, несмотря на переодевание и грим…

Все это походило на сон.

— Прежде всего. — сказал господин в золотых очках, — я должен попросить у вас прощения за слишком уж бесцеремонный способ знакомства. К сожалению, выбора у меня не было. Для нас обоих очень важно, чтобы никто не знал о нашей встрече, а за вами следят зорко.

— Сегодня за мной следили? — удивился Андре.

— Да.

— Кто?

— Некий Кондель, один из самых ловких шпионов в Париже. А вы думали, что вам удалось замести свои следы?

Андре кивнул.

Незнакомец приветливо улыбнулся.

— Вы напрасно потратили время на переодевание, — сказал он. — Вашим противникам известно, что у вас есть причины следить за господином де Круазеноа?

— Да.

— Значит, они должны были узнать вас, как только вы появитесь поблизости от дома маркиза.

— Вы правы. Как же я сам до этого не додумался?

Смущение художника, похоже, доставляло его собеседнику большое удовлетворение.

— И загримировались вы неудачно, — продолжал он. — Не обижайтесь. Если бы вы собирались играть роль в домашнем спектакле, то все было бы превосходно. Но Конделя так просто не проведешь.

Человек в золотых очках встал, обошел вокруг стола и остановился перед художником.