Рабы Парижа

— Наверху, — ответили ему.

Рабочие не узнали загримированного скульптора.

Андре иоднялся по лесам на самый верх и вошел в ту деревянную будку, на которую папаша Тантен указал Тото-Шупену.

Виньоль был занят и, увидев постороннего, недовольно проворчал:

— Не люблю, когда мне мешают работать!

— Виньоль, это я, Андре.

— Почему ты так вырядился?

— Понимаешь, я влюблен…

— И ты решил, что в таком виде произведешь на девушку более благоприятное впечатление?

— Если не возражаешь, я объясню тебе свой маскарад позже. Скажи лучше, можно ли мне пожить у тебя…

Не успел он договорить, как снизу, с улицы, донесся душераздирающий женский вопль:

— Андре! Это я, Сабина! Спасите меня!

Влюбленный художник бросился к окну и стремительно наклонился вперед…

Подоконник с треском отделился от стены и Андре полетел в пустоту.

Он понял, что попал в ловушку, о которой предупреждал Лекок.

Господи! Что будет с Сабиной, если он разобьется насмерть?

Андре судорожно извивался в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

Громкий крик испуганного Виньоля привлек внимание прохожих. Не менее трехсот человек замерли от ужаса, глядя на неудержимо падающего Андре.

Он ударился о перекладину строительных лесов и его отбросило к стене дома, а оттуда — на подмостки первого яруса. Тонкие доски пружинисто изогнулись, подкинули его вверх, он описал в пространстве дугу, упал на кучу строительного песка — и остался лежать без движения.

Мерзавец Шупен заработал вторую тысячу франков.

48

Прохожие окружили окровавленное тело художника.

Вскоре прибежали строители во главе с Виньолем, который на ходу объяснял им, что упавший с лесов бродяга — не кто иной, как их товарищ Андре.

Рабочие господина Ганделю оттеснили зевак от бесчувственного, обезображенного Андре.

Виньоль приподнял голову своего друга — и из разбитых губ вырвалась струя крови.

— Ему не жить, — в один голос загалдели в толпе.

Кто-то сбегал за носилками и строители унесли Андре в больницу Божон.

Увлеченные зрелищем зеваки не заметили другого происшествия, которое тоже могло бы дать им обильную пищу для разговоров. В тот самый миг, когда несчастный художник вылетел из окна, некий комиссионер кинулся на проходившую мимо молодую женщину. Это была одна из уличных девиц, снующих по Елисейским полям в поисках клиентов.

— Молчи и не двигайся! — грозно сказал комиссионер, хватая ее за руку. — Зачем ты звала на помощь?

— Не знаю.

— Лжешь!

— Нет, месье, клянусь вам. Ко мне подошел старик и пообещал дать сорок франков, если я громко выкрикну эти слова. Я, конечно, согласилась.

— Ты видела этого старика раньше?

— Никогда.

— Как он выглядел?

— Грязный, оборванный, в паршивых зеленых очках. Если б он не заплатил вперед, то я бы ни за что не поверила, что у него есть деньги.

— Это опять он! — пробормотал комиссионер.

— Отпустите меня, месье, — сказала женщина.

— Не могу. Из-за твоего крика погиб человек.

— А я тут при чем? — равнодушно спросила она.

Одетый комиссионером Пало уже не слушал ее. Он подвел девицу к одному из полицейских, которые прибыли на место происшествия, и тихо сказал:

— Отведите эту женщину на Иерусалимскую. Она будет очень важным свидетелем на суде.

Полицейский увел девицу.

Пало пробился в середину толпы и увидел, что Андре там уже нет. С манерами истинного зеваки агент внимательно обследовал место падения своего подопечного и выяснил у окружающих, куда его унесли.

Затем Пало подошел к лесам, осмотрел упавший на землю подоконник и убедился в том, что доска, как он и ожидал, подпилена с обеих сторон.

Агент огляделся. Зеваки уже расходились оживленно обсуждая увиденное.

На скамейке, стоявшей напротив дома Ганделю, сидел Шупен, за которым Пало не раз следил по поручению патрона.

Тото был одет во все новое. Лицо его то краснело, то бледнело, глаза были выпучены, руки дрожали. Ужасное зрелище потрясло молодого мошенника. Впервые в жизни он узнал, что такое угрызения совести и испытывал сильное желание донести в полицию на Тантена, который сделал его убийцей.

"Похоже, что мальчишка помог Тантену совершить это преступление, — подумал агент. — Ему легче взобраться по лесам и подпилить доску. Арестовать его? Нельзя. Это встревожило бы всю шайку… Мы его найдем, когда придет время. Может быть, я даже напрасно арестовал девку…"

Агент поспешил в больницу.

"Что скажет патрон? — горестно размышлял Пало на ходу. — Он поручил мне охранять своего друга, а я не справился с заданием. Я же знал, что жизнь этого человека висит на волоске! Как же я мог допустить, чтобы он вошел в недостроенный дом? Какой позор…"

Он с трепетом спросил дежурного медика о состоянии только что поступившего пациента.

Вы хотели сказать, номера семнадцатого? — переспросил тот. — У него может быть пролом черепа, сотрясение мозга, да мало ли, что еще! Надо разобраться.

— Он будет жить?

— Посмотрим, — ответил медик.

…Через трое суток Андре пришел в себя. Был час обхода больных.

Главный врач, молодой человек с умным и добрым лицом, переходил в сопровождении практикантов от одной кровати к другой.