Рабы Парижа

— Я так мало опасаюсь его, что пригласил на сегодняшнее заседание. Его так же легко привлечь на нашу сторону, как больного заставить принять лекарство.

— Черт возьми! Но вдруг он струсит и сбежит, а ведь он посвящен в нашу тайну!

— Он не сбежит, во всяком случае не дальше, чем жук, привязанный за лапку, — произнес Маскаро. — Плохо же ты знаешь эти мягкие натуры. Его можно сравнить с перчаткой, надетой на твердую руку, которая и под лайкой сохраняет свою силу.

— Аминь, — заключил доктор.

— Если мы и встретим сопротивление, так скорее со стороны Катена. Он, пожалуй, сделает вид, что согласен с нами, но…

— Катена, — вскричал Ортебиз, — но ты, кажется, хотел действовать без него?

— Да, я так действительно хотел.

— Ну и почему же ты изменил решение?

— Убедился, что мы не можем обойтись без его помощи.

Он вдруг прислушался:

— Слышишь?

В коридоре послышался голос.

— Это он, — проговорил Ортебиз.

Дверь отворилась. Это был действительно Катен.

Достаточно было одного взгляда на него, чтобы сказать, что он вне подозрений.

Взглянув в это умное, доброе лицо каждый, не колеблясь, вверил бы ему свои деньги.

Всем своим видом он располагал к себе.

Голос его был мягок и приятен. Он отличался подвижностью, которая скорее притягивала, чем отталкивала.

Это был уважаемый парижский адвокат, который, однако, в суде выступал довольно редко.

Его специальность ежегодно приносила ему тридцать тысяч франков.

Все разбираемые им споры он оканчивал миром, стараясь не доводить их до Верховного суда по той простой причине, что защита его клиентов там могла бы оказаться весьма проблематичной и скорее окончилась бы поражением. Скорее всего они были бы сосланы и во всяком случае обесчещены.

Ежедневно распутывал он подобные истории и устранял пагубные последствия для своих клиентов.

Противники нападают друг на друга, представляют суду доказательства, публика мечтает о скандале, ждет… и — ничего!

Противники, хорошенько поразмыслив и ужаснувшись своих же действий, идут к Катену и… дело улажено.

Какое множество воров и разбойников довел он до раскаяния!

Он мирил убийц, споривших о добыче и готовых начать процесс в высшем суде.

И ошибкой было бы назвать его поступки бесчестными.

Сам он о себе говорил так: "Я всю жизнь рылся в грязи и нашел там немало хорошего".

Человек, открывшийся ему, принадлежал ему всецело, как принадлежит врачу больной, который пришел к нему лечиться.

Он был по-адвокатски красноречив и многословен.

Войдя в кабинет Маскаро, он воскликнул:

— Вот и я, мой друг Батистен! Ты звал меня? Как видишь, я явился! Так что ты хотел?

— Возьми кресло и садись для начала, — перебил его Маскаро.

— Спасибо, весьма благодарен, только ведь мне, брат, засиживаться некогда. Сам знаешь, как меня рвут на части…

— Все же садись, — присоединился и Ортебиз, — то, что хочет сообщить тебе Маскаро, стоит любого из твоих дел!

Катен мягко улыбнулся, чертыхаясь про себя. Он прекрасно знал, на что способна эта парочка, и снова спросил:

— Так что вы хотели? В чем именно дело?

При этом вопросе Маскаро встал и запер дверь на задвижку. Вернувшись на свое место, он сказал:

— Так вот, мы с Ортебизом взялись за дело, участвовать в котором я тебя уговаривал в свое время. Для этого мы подыскали очень недурную кандидатуру — маркиза Круазеноа.

— Друг мой… — попытался перебить его адвокат.

— Погоди, возражать будешь после…

Катен вскочил со стула.

— Довольно, с меня довольно, — проговорил он резко, — если бы ты действительно занялся тем делом, о котором писал, я бы не отказался тебе помочь, но тут я тебе не помощник! Да и тебе не советую, тем более, что я не раз доказывал…

Он уже повернулся, чтобы уйти, но тут между ним и дверью возник Ортебиз.

Катен был не из пугливых, но то, как вел себя уважаемый врач, и улыбка белых губ Маскаро таили в себе нечто странное и даже опасное.

— Что все это значит и что вам от меня нужно?!

— Во-первых, мы хотим, чтобы ты сел на место и внимательно выслушал то, что тебе говорят, — произнес врач, четко выговаривая каждое слово.

— Кажется, я довольно вас слушал!…

— Нет, не довольно. Садись и слушай!…

По лицу Катена нельзя было заметить того бешенства, которое клокотало у него внутри. Его бледное лицо сохраняло достоинство.

Он сел.

— Ну, так я вас слушаю…

Достойный поставщик прислуги, ощупав на носу очки, продолжал:

— Прежде, чем вдаваться в подробности самого дела, я хотел бы спросить нашего друга: считает ли он себя по-прежнему близким нам человеком?

— Это не вопрос. Это скорее утверждение того, что вы мне не доверяете, а между тем все, что я когда-либо делал, приносило вам только пользу!

— Дело не в словах. Нам нужна твоя помощь, совет…

— Я уже вам дал один.

— Да, не зная наших шансов и будучи неуверен в успехе нашего предприятия. Пойми, что если мы доведем это дело до конца, то у каждого из нас к окончанию будет минимум по миллиону.

А Ортебиз про себя лихорадочно требовал:

— Решайся же, Катен! Говори — да или нет?

По лицу Катена было заметно, что мысль его усиленно работает.

— Нет! — произнес он решительно. — Повторяю, я хорошо все просчитывал, и я никогда не скажу "да".