Рабы свободы

Почти что, – встревает тупой нарциссист, наконец-то возвернувшийся в себя после нанесённого мной нокдауна. – Публичный счёт благотворительного фонда был открыт в «Аль-та-Банке» вчера же, блин, и в момент основания на нём не было ни цента! Но главное, что счёт лимитирован по времени. И знаешь, на какой срок установлен лимит? На двадцать четыре часа. Сутки, блин! За этот мизерный промежуток ни один член семьи пограничников не успеет даже почесаться, блин, не то что добраться до немногочисленных кассовых пунктов Фрон-тира и получить заявленное вспомоществование…

И к тому же «Альта» – не самый популярный и разрекламированный банк, но финансовыми специалистами до сегодняшнего дня считался едва ли не наиболее защищённым от незаконного внедрения. – Вновь перехватил слово шустрый пилот, не забывая управлять багом, упрямо несущим всех нас куда-то в ревущие глубины снежного ада. – Серьёзная фирма. Этакий клуб элитарных вкладчиков. Я, например, при всём желании его клиентом стать не смог бы. Зато члены семей героических пограничников целые сутки имели такую возможность. Только они даже не догадывались об этом.

Воняет ямой, он прав. Смердит… Вот так всегда. Начинается с мелких вроде бы нарушений, а потом глядишь, уже поздно кричать караул. Своевременно не засечёшь – после не расхлебаешь… Повезло-то как, что контролёры случайно, но вовремя наткнулись на этот фонд…

– Безусловно, в этой афере можно усмотреть шевеление одного из загребущих щупальцев секты, – соглашаюсь я вслух. – Но вдруг это не ямы мошенничают, а простые уголовники? Пока не доказано наверняка, что Имперский грабит именно Яма, зачем тут мы? Какие для этого основания? – задаю провокационный вопрос. – Секте, конечно, даже клавиатура компута не нужна, чтобы облапошить банк… Но почему вы решили, что возникновение этого фонда – свидетельство происков ямов?

Молчаливый суперлей вдруг отчётливо хмыкает. Весьма скептически. Но словесно большой дядя никак не комментирует проявленный мною идиотизм. На морде разобиженного Моцарта отчётливо рисуется блаженство. Но пасть он распахнуть не успел, капитан опять его опережает.

– Не мне вам напоминать, что вероятность участия адептов секты в любом совершаемом преступлении уже поднялась выше пятидесяти процентов, – неохотно свершает он акт вразумления коллеги-оптимиста. Парень явно испытывает ко мне бешеную симпатию (несмотря на шлейф дурной славы, тянущийся за Муравьедом) и огорчён непрофессионализмом, мною проявленным.

Где ж ему знать, что я «непрофессионален» только когда этого требуют обстоятельства. Я не сверхчеловек, само собой (с появлением Я-Мы это понятие приобрёло новое ужасное значение, и не дай бог мне его на себе испытать!), однако самый что ни на есть первоклассный профи.

Чем горжусь, между прочим. Пришлось долго учиться и боевого опыта набираться, кровавой юшкой захлёбываясь, чтобы заработать право гордиться. В штабных офисах не отсиживался, как некоторые… гм, присутствующие.

– У ПРЕС-Са есть основания. Можно их подвергать сомнению, но это не должно влиять на чёткость исполнения приказов. Такую уж мы присягу давали! – пафосно выступает вдруг «Паул Жермен» и протягивает капитану контейнер, похожий на пузатый чемоданчик. – Отдайте субполковнику, – велит ему. – Переодевайся, Муравьед, – заявляет мне, тоном чуть ли не приказным. – Скоро начнётся операция, и погодные условия не должны влиять на эффективность задействованных оперативников.

Я, несколько даже обалдело, на него таращусь. Чья бы свинья хрюкала о приказах, присяге и эффективности… блин!

«Ну погоди, полковничек дорогой, ты у меня ещё навы-полняешься приказов…» – предупреждаю молча, но с мрачной решимостью. При этом молча же открываю чемодан и извлекаю… серый деловой костюм, настоящую классическую тройку. Очень стильную и дорогую, как тотчас выясняется. Из натуральной шерсти.

В контейнере ещё есть кремовая сорочка с витиеватым клубным гербом, галстук от «Е. Т. Фурани», роскошные кожаные полуботинки, странного фасона рыжая меховая шапка и модное клетчатое полупальто из вирланиума. Но по-настоящему впечатлила меня шерстяная тройка, ясное дело.

Ход операции проработан детально? – интересуюсь. – Я хочу ознакомиться с материалами. – Требую у коллеги информационного допинга; одновременно облачаюсь в «шкуры» современного мужика-добытчика. Мысленно добавляю: «Чтобы внести коррективы!» Переодевание маскирует попутные манипуляции с браслетами терминала, опоясывающими моё левое предплечье.

Пожалуйста. Полные списки служащих банка включительно. – Капитан даже разулыбался, ужасно довольный собственной компетентностью.

Между прочим, меня зовут Анатолий, – протягивая руку для рукопожатия, говорю этому молодому блондинчику, мне симпатизирующему. Непонятно почему. Ещё не знает, бедняга, каким гнусным типом я могу быть… по обстоятельствам.

Алексей Пасторович, – продолжает капитан улыбаться во все тридцать два, – старший менеджер локального представительства. Для друзей Алекс…

Кожа его ладони оказывается по-женски мягкой и нежной. Нервные пальцы вибрируют в моей хватке.