Рабыня: без права на любовь (СИ)

– У тебя даже кристалла нет, горе-хозяюшка. – пренебрежения в голосе хватило бы на сотню таких, как она. – Лейн, приказ! Только язычком. Хозяин запретил любые погружения, придется покрутиться, как ты умеешь.

– Нет. Лучше избей! Поставь на колени. Все, что хочешь. Только не… – в этот момент горячий язычок проник внутрь. Проворный и быстрый, он сводил с ума уже возбужденное грубыми ласками тело. Но внутри все протестовало, отчаянно и безумно. Оливия пыталась высвободиться, рвалась, наплевав на боль. – Лейн прекрати! Умоляю тебя… – кажется, её рыдания и крики слышал весь дом, но никто не прислушался, никто не пришел на помощь. Вырваться. Прочь от этого. По рукам потекла кровь. Теплая и вязкая. Внизу орудовал беспощадный язык. Проще было сойти с ума, чем расслабиться и достигнуть пика, провалиться в беспамятство безумия, остаться наедине с собой в темноте собственного разума. Но даже такой малости этот мир не хотел ей дать. Окровавленная девушка металась, сбивая мокрые от пота и собственных соков простыни. Сил кричать не осталось, только тихо шептать. – Не надо, прошу…остановитесь… – снова она глотала слезы и, наконец, выгорев изнутри, умерев трижды и воскреснув вновь, выгнулась, издала последний на сегодня крик, укусила еще раз и так искусанные в кровь губы и, задрожав всем телом, сжала ногами лохматую голову вспотевшего от усердия Лейна.

Её освободили. Оковы упали на пол. Довольная собой Марисса, наконец, дала ей возможность нормально дышать и увела дрожашего от возбуждения Лейна прочь из клетки.

– Пошли, милый, я помогу тебе успокоиться.

Оливию же успокоить никто не мог. Она впервые с того момента как попала в этот жестокий, грязный мир рыдала. В голос, безудержно и дико, свернувшись комочком на сбитых простынях, не обращая внимания на стертые в кровь запястья. Ей было все равно. Жаль, что веревок больше нет, не на чем повеситься. Лив рыдала и не могла остановиться.

– Простите, – сколько времени прошло прежде чем Лейн вернулся в комнату ей было неизвестно. – Я принес бинты. Вам…вам нужно промыть раны и перевязать.

– Есть раны, которые нельзя перевязать. Я умру от них.

– Не умрете. – Лейн опустился на колени рядом с кроватью. – Вы не можете умереть, потому что вы особенная. Так говорит Дерек.

– Что? – Лив подняла заплаканное лицо от подушки. – С каких пор этот амон с тобой разговаривает обо мне?

– Я его племянник. Пытался учиться у него магии, но во мне она почти иссякла. Дерек говорит, это потому, что мои родители из этого мира. Я слишком далек от рода Евы. Дядя считает, что мой отец не должен был делать ребенка простой женщине, такой, как моя мать. А Дерек выбрал вас, потому что вы не такая, как остальные.

– Не неси ерунды, Лейн, и прекрати слушать дядю. Он гад каких поискать, – вскипела Лив. Как можно сказать такое мальчику, почти ребенку. Сколько этому парнишке? Пятнадцать? Шестнадцать? Да от силы семнадцать!

– Мой дядя – великий человек, – обиделся Лейн. – Страшный, но великий. – он положил бинты на покрывало и отошел, чтобы набрать воды в небольшой тазик. – Вытяните руки. Хоть магии во мне почти нет, я могу ослабить боль.

Лив села на кровати и протянула ему руки. Этот парнишка почему-то не вызывал у неё плохих чувств, только хорошие. Наверное, поэтому ей было так больно сегодня. Он был еще не такой порочный, не испачкавшийся в этой грязи.

– Опустите руки в воду.

Она послушно выполнила просьбу. Лейн зачерпнул воду ладонью и полил ей руки. Он повторял это снова и снова, пока боль не начала утихать, а раны чуть затягиваться.

– Я не могу вылечить полностью, поэтому придется перевязать. – парень аккуратно бинтовал ей запястья, сосредоточенно и немного забавно при этом хмурясь. Внезапно покраснел до кончиков волос и произнес. – Простите, я не хотел причинить вам боль. Простите за утро. Я был наказан и носил зеленый кристалл, а значит, вынужден был подчиняться всем подряд, даже Мариссе.

Кажется, она все-таки сходит с ума. Это извинение вызвало такой прилив нежности, что она не сдержалась, обняла Лейна и погладив по голове, поцеловала в спутанные волосы.

– Не ты причинил мне боль, Лейн. Не мучай себя. Ты был очень и очень хорош, правда. – она не знала, как еще его утешить.

– Так я могу повторить, – воодушевился парень. От неожиданности Оливия выпустила его из почти материнских объятий.

– Нет, Лейн. Больше никаких принуждений, пыток и чего-то подобного между нами. Хорошо? – сказала строго, почти как её первая учительница. Почему-то этот образ сейчас ярко всплыл в её голове и почти сразу исчез.

– Хорошо. – он снова засмущался, но тут же пришел в себя, о чем-то вспомнив. – Мне нужно бежать, леди Лив. Чуть не забыл, я к вам не только с бинтами пришел. Дерек полчаса назад прислал письмо! На ваше имя. – он достал из кармана увесистый конверт, сложенный вдвое и теперь слегка помятый. – Ну, я пошел? Через час принесу обед.

– Не приноси. Не хочу есть.

– Нет, принесу! – уперся Лейн. – Дядя сказал, что вы должны хорошо есть, иначе сломаетесь…