Рабыня черных скал

Когда Иллирия вспоминала о своей беременности, она невольно думала и о том, как трансформировались, видоизменялись ее чувства к нему… Она закрывала глаза и переносилась в то время. Остров и забота хранительниц культа подарили ей успокоение… Она была счастлива, свободна… Ото всех, ото всего… Не только от его деспотичности, не только от повешенных им на ее руки кандалов… Она была свободна от тех тяжких, давящих на нее с детства условностей, которые заставляли ее пожизненно следовать правилам и установкам… Лира оглядывалась на свою жизнь и понимала, что только сейчас, только в этот момента она смогла, наконец, вздохнуть полной грудью… Смогла отыскать в себе простую женщину… И ей теперь действительно не хотелось ни власти, ни мести, ни войны… Она усмехалась себе под нос, понимая, наконец, что этого столь важного в ее жизни осознания, наверное, бы не было, появись он в ее жизни… Не лиши он ее того, что, казалось, и составляет суть ее жизни… А жизнь, оказывается, была в другом… В умении чувствовать простую радость, смотря на блики солнца, купающиеся в лазурном море… В нежных прикосновениях прохладного ветерка к запутавшимся и приятно щекочущим прядям волос… В том, как зреет и крепнет в ней жизнь, с каждым днем даря ее телу новые ощущения, новый смысл… Вчера ее малыш начал толкаться… Удивительное ощущение, ни с чем не сравнимое… Ей пока еще тяжело было осознать головой, что в ней теперь живет другой человечек, но сердце чувствовало… Оно теперь билось за двоих…

День своих родов Лира помнила как вчера… Сначала– странное покалывание внизу живота, легкие спазмы время от времени, которые все усиливались и усиливались, учащались, пока не переросли в жуткую, выворачивающую наизнанку боль… Ее роды продлились почти сутки… Несколько раз Иллирии казалось, что она покинула мир живых… Перед глазами проплывали светлые лица любимых родителей. Она отчаянно тянула к ним руки, но долгожданного где– то глубоко в душе воссоединения не получалось…. Она заново приходила в себя, паниковала, металась в агонии по кровати, корчась от схваток, а когда они на время отступали, давая ее потному, изможденному телу небольшую передышку, она закрывала глаза и думала о нем… И понимала, что это его образ не давал ей уйти к родным на небо… Это он держал ее здесь… Среди живых… Сердце наполнялось благодарностью и любовью… На фоне этой дикой боли и желания быстрее подарить жизнь своему сыну она вдруг отчетливо поняла, как отступили все обиды… Гордыня, надменность, боль, унижения– все это словно смыло шквалом ее сокрушающих все на своем пути эмоций материнства… Отныне Эмиль был не тем, кто насиловал или наоборот, дарил удовольствие… Он был намного большим… Он был Отцом ее Сына… Теперь они были связаны навечно… Навсегда… Ребенок оказался большим, Иллирия думала, что не вынесет этой разрывающей боли, не переживет ее, но рядом были жрицы Виры, которые помогали и молились, крепко держали ее за руки. А перед глазами был Он– сосредоточенный, серьезный, немного нахмурившийся… Родной… Только сейчас Иллирия осознала, что никогда, даже в самые черные дни их совместного бытия, он не был для нее чужим… «Люблю»,– прошептали ее губы, когда изможденное тело, наконец, обмякло, а рядом послышался плач только что явившего свое лицо миру малыша. Вмиг картинка сложилась, как калейдоскоп… Лира поняла, что означало это ее «люблю», обращенное к нему, которого она так сильно и так отчаянно боялась все это время… Эта любовь была иной… Не той, к коей она была привычна ранее, какую успела– таки хоть немного, да урвать у мира… Любовь к светлому образу матери… Любовь к безвременно ушедшему отцу… Любовь к старику Ирису, к рассудительной Ирме… Любовь к Зверю была несовершенной, иногда взбалмошной, иногда сумбурной… На разрыв, до скрежета зубов и огня ярости… Этот мужчина был для нее вратами в пекло и в счастье одновременно… Он был добром и злом, он был самой жизнью со всеми ее несовершенствами и, напротив, красотой… Она любила его… Живой, отчаянной, искренней любовью… И эта любовь удивительным образом находила оправдания всему тому плохому и жестокому, что он делал с ней… Наверное, в этом и была ее удивительная суть… Мы всегда все прощаем любимым… Всегда помним только хорошее… Всем только этим хорошим и живем… Такова уж природа человека, а может и богов, раз мы созданы по их образу и подобию…