Рабыня для чудовища востока (СИ)

— Алифар, я рядом с тобой долгие годы, — Бурхан становится на колени рядом с мамой, берет ее за руку. — Ты не хуже меня знаешь, что мы прошли. И ни разу я не подвел тебя. Тут я чист, — бьет себя в грудь. — То, что мы сделали, я осознанно пошел на этот шаг, знал, что накличу твой гнев, но даже ценой своей жизни, хотел тебя спасти. Ты мне дороже сына, ты мой свет, и если считаешь правильным казнить меня, я приму твое решение. Но прошу, пощади Зухру, самку, которую я впервые в жизни полюбил. И я виноват перед ней, не уберег. Но она не желала оставлять меня, шла рука об руку, даже осознавая, что последует кара. И часть моей души все же верила, если не станет этой девы — ты прозреешь, Алифар.

— Ты ведь знал с самого начала кто она, Бурхан? — глаза волка вновь пылают огнем, а голос спокойный, ни тени эмоций.

— Я знаю и сейчас гораздо больше, чем ты. Помимо, красивых легенд есть незыблемая истина, — Бурхан качает головой, выражение лица — сплошная скорбь. — Ты не убережешь ее и потеряешь народ. Я хотел все исправить. А теперь… судьба рисует свои кровавые линии…

— Бурхан, тебе дали шанс, выпустили из-под стражи, — Басир подходит вплотную к провидцу. — Ты сейчас осыпаешь нас своими предсказаниями, накликаешь беду. Но ты не учел главное — Владыка наше солнце, и мы всегда следуем за ним. Мы верим ему и принимаем все, что пошлет судьба на наши головы. Те, кто думают иначе, уже примкнули к числу неверных. И в скором времени найдут свою смерть. Шантара процветает благодаря единению волков. Мы неразделимы. А ты сеешь смуту. Если, как ты говоришь, предан и любишь Алифара, как сына, то ты должен принять и поддержать любое его решение. А если вдруг чуешь беду, ты должен прийти к нему и предложить варианты решения.

— Басир, о мой глупец, Басир, — качает головой, седые косматые волосы закрывают его лицо, — Я первым делом пришел и предложил вариант. Разорвать и сжечь — единственное, что могло нас всех спасти. И это не моя прихоть, это деяние во спасение Владыки и народа. А ты говоришь, словно поешь, красивые фразы летят из твоих уст, — поднимает голову, еще сильнее сжимает руку мамы, — Только ведь не из добрых побуждений песни твои. Лесть очень открытая и сладкая льется неустанным потоком. Место подле Владыки ты заслужил языком своим красноречивым. И сейчас убиваешь двух зайцев, выслуживаешься, укрепляешь его доверие, и при этом прикрываешь свои низменные грехи. Ты не волк, ты хитрый лис Басир. Признаю, получается у тебя представление на славу. Ты ведь ликовал, когда брат пошел на брата, кода Шаиль оступился. Ты добил и занял место подле Владыки, — провидец говорит уверенно, четко, и у меня ощущение, что многое остается между строк.

Смотрю на Алифара, он сейчас напоминает каменное изваяние, затаившийся хищник. И не одной эмоции на лице, лишь аура силы, кружит по залу.

— Шаиль предал. Иного слова для его поступка нет, — голос Басира становится более резким, в нем плещется скрытая ярость, но он не позволяет ей полностью выйти наружу. — А насчет меня, Бурхан, — пожимает плечами, — Я открыт перед Владыкой, если он решит, что я в чем-то виновен, осудит мои поступки, что ж готов принять любую его волю.

— Кого ты из себя строишь?! — подает голос мама. — Мы все знаем, как взбесило тебя мое отродье, ты возненавидел ее с первого взгляда. Ты сам хотел свернуть ей шею! И о святое солнце, как бы ты облегчил всем жизнь, если бы сделал это!

— И даже своей неприязни я не скрывал. И при этом защищал деву Владыки. Он знал о моих опасениях. Я делился с ним открыто всеми своими помыслами.

— Так ли всеми, хитрая ты задница! — мама плюет в сторону Басира.

— Довольно, — Алифар поднимает руку вверх, все тут же замолкают. — Еще одна низость, будучи измазанными по уши в фекалиях, пытаться замарать других. Нападение, не лучшая защита в вашем случае. Суд над вами, и не пытайся утащить с собой Басира.

— А ведь и ты предаешь, Алифар. Казнишь того, кто посадил тебя на трон. Но это на твоей совести, люблю тебя, и буду погибать с любовью в сердце к тебе, — кланяется.

Тут в зал врывается волк. Подлетает к Владыке. Падает на колени.

— Прости, Алифар, что врываюсь, но у нас случилось непредвиденное.

— Говори, Джахиб.

— Шаиль сбежал и это еще не все… пропал магический камень Бурхана…

— Как он мог сбежать, если уже практически отдал аду душу?! Его же полностью иссушили! — Бурхан сжимает кулаки, в глазах ярким пламенем вспыхивает ярость. — А камень! Он охранялся!

— А я тут не при делах. Я был в заточении, — Бурхан садится на пятки и смотрит с любопытством из-под лохматых седых волос.

— Тебе ведь известно, кто предал? — Алифар остается спокойным, лишь крепче обнимает меня за талию и прижимает к себе.

— Спроси свою рабыню, восседающую рядом. Ты пристыдил свой народ, посадив самку рядом с собой на троне. И как только ты возвеличил ту, что несет в себе смерти, контроль в твоих руках ослаб, — провидец усмехается.

— Ты хочешь сказать, что я выпустила Шаиля? — выкрикиваю, не сдержав эмоций. — Что за чушь, я понятия не имею, где его держали!