Рабыня для чудовища востока (СИ)

— Мы росли, вместе выгрызали себе путь наверх. Алифар очень хотел сбросить клеймо изгоя, доказать окружающим, чего он стоит. И он действительно стоил, сильный, уверенный, отчаянный, заслужил славу кровожадного воина. Мы с Шаилем следовали за ним. Вскоре у нас появился свой дом, золото, положение в обществе, — на последней фразе он морщит нос, словно говорит о чем-то непристойном. — Так повелось, что Алифар стал негласным лидером в нашей троице. В его крови играл огонь, а мы просто доверяли и шли за ним по пятам. Тогда я и Шаиль не задумываясь отдали бы жизнь за него. Владыка в то время доживал свой долгий век. Он был очень стар, едва мог передвигаться. Все понимали, очень скоро солнце заберет его к себе. И тогда случилось сразу два события, у меня начали проявляться метки и я влюбился.

Смотрю на его запястья. Но они скрыты тряпичными браслетами. Следит за моим взглядом.

— Ищешь метки, — смеется, с таким надрывом, что у меня во рту становится горько. Сдергивает браслеты, поворачивает ко мне ладони. Вздрагиваю от ужаса. Никогда еще не видела таких жутких шрамов. Словно у него кожу выдирали с мясом, неровные края, узлы. — Вот что осталось от них.

— Как? — не могу сформулировать предложение. Этот странный оборотень заставляет меня кататься на жутких эмоциональных качелях. — Насколько я слышала, солнце выбирает Владыку и ничего нельзя сделать. Одного Владыку… не понимаю…

— Я тоже так когда-то полагал, — выпивает золотую жидкость до дна. Снова наливает себе. — В один из заходов на невольничий рынок я увидел ее. И солнце пронзило до основания. Один взгляд и приходит осознание, что ничего в этом мире не имеет значения кроме ее глаз. Одна дева становится твоей вселенной. Ты живешь и дышишь только ей. И я хотел вот этого тихого счастья рядом с ней. Хотел забыть про войны, беспорядочную беготню вверх. Все показалось таким ненастоящим, ведь одно прикосновения к шелковистой коже сулило рай. Мой персональный рай, — его глаза меняют цвет, становятся золотыми. Но если у Алифара — это оранжевое пламя. То Саваб излучает золотое, теплое свечение.

— А она ответила взаимностью?

— Это была истинная связь, с первой секунды, до конца жизни, — он ответил очень тихо, но настолько эмоционально, что помимо воли у меня выступают слезы на глазах. Что со мной происходит? — Я купил свою Натали. Нес домой на руках. Я был глуп и не скрывал буйства красок свой души. Познав любовь, по неосторожности хотел кричать на весь мир. А надо было бежать… как можно дальше бежать… А я привел ее в наш дом. Мы тогда жили все вместе.

— И что Алифар? — его рассказ мне нравится все меньше и меньше.

— Вначале он не придал значения. Решил, что я забавляюсь с новой игрушкой. Потом насторожился. А я по своей глупости, рассказывал ему о переполнявших меня чувствах. Я ведь доверял брату. Он посоветовал мне больше внимания обратить на проявляющиеся метки. Они были лишь в зародыше. Неясные оранжевые пятна. И тогда я по наивности решил, что если я стану во главе страны, то смогу дать своей Натали все самое лучшее, оградить ее от любых бед. А она… она ничего не хотела, ни золота, ни бриллиантов, лишь бы я был всегда рядом, — глаза святятся так ярко, что невольно зажмуриваюсь, а голос переполнен страданиями. Оборотень долго держал в себе свои тайны, и сейчас, кажется, он забыл, что я рядом, просто изливает боль, накопившуюся в душе. Или это такая искусная игра?

— Алифар еще несколько лет назад завел дружбу с Бурханом, — продолжает, глядя вдаль. — Маг, то и дело околачивался у нас дома. Он был правой рукой тогдашнего Владыки, и очень выделял моего брата. Видел за ним блестящее будущее. Конечно, от него не укрылись мои метки. Шаиль, водил дружбу с Басиром, который тоже был вхож во дворец. Я тогда не подозревал, что со всех сторон был окружен шакалами.

— Что же они сделали?

— Бурхан пригласил меня во дворец. Сказал, что я должен познакомиться с Владыкой. Я пошел. А в голове уже строил планы, как изменю страну. Буду искать способ вернуть чувства волкам, и тогда наш народ будет по-настоящему счастлив. Этими своими мыслями я поделился перед высшим кругом и самим Владыкой. Как я был юн и глуп. Старец, даже до конца не выслушав, сказал, что я немедленно должен убить свою рабыню. Доказать, что являюсь истинным сыном солнца. Я тогда был сражен самим этим приказом. Был в бешенстве. Но все же полагал, что метки — это моя защита. У них нет выбора, я будущий Владыка, — опирается локтями на свои колени. Обхватывает голову руками. — Бурхан провожал меня из замка. Долго смотрел и изрек на прощание: «Ты никогда не станешь Владыкой. Ты слаб от порочной связи. Ты не воин. Ты не сможешь управлять страной. Твое сердце забрала самка. Невиданное кощунство. Или ты докажешь нам свою преданность, или…». Тогда он недоговорил. Весь ужас этого «ИЛИ» я понял немного позднее.

— Или… — машинально повторяю. И понимаю, что подобные высказывания вполне в духе противного старикашки.