Рабыня для повелителя огненной бури

– Никогда!.. – он тут же, как ни в чём ни бывало, перехватил её руки за запястья и с такой же невозмутимой лёгкостью завёл их ей за голову, прижав у изголовья всего одной ладонью. После чего заглянул в её перепуганные насмерть глазища и почти прорычал ей в губы. – Никогда не смей говорить мне подобных слов, когда я на взводе. Вообще ничего подобного не смей мне говорить!

Глава одиннадцатая

Её буквально затрясло, когда он вдруг прижался своей каменной и одновременно упругой плотью к её промежности и лобку и даже несколько раз потёрся о её горячие и обильно увлажнённые складки, сипло и глубоко дыша, пока рассматривал её испуганное лицо и её совершенную наготу. Она так и не поняла, что при этом испытала, но едва ли омерзение. Скорее, больше панику из-за того, что кто-то, впервые в жизни, не просто трогал её там, но и делал что-то настолько интимное и тем самым пугающее, из-за чего у неё моментально останавливалось сердце и отнимались все конечности.

Правда, когда жнец накрыл одно из полных полушарий её всё ещё налитой томным вожделением груди своей огромной ладонью, а потом вдруг припал жарким ртом к твёрдому соску, Лорелия громко ахнула, совершенно не ожидав почувствовать то, что почувствовала. Особенно когда извивающийся язык её растлителя начал растирать её нежную плоть и немеющую от новых ощущений кожу, вызывая острые вспышки эротического удовольствия, которые так же усиливались твёрдым стволом его большого фаллоса, продолжавшего скользить по её интимной плоти под лобком.

Страх снова отступал на бешеной скорости под натиском всего того, что ей теперь пришлось испытывать, возбуждаясь за считанные мгновения до прежнего состояния и забывая напрочь обо всём, чего она так сильно и недавно боялась. Эйдан снова заражал её своим животным безумием, причём практически рыча или издавая схожие с рычанием гортанные звуки, пока игрался с её сосками, затягивал их в свой жадный рот, чуть прикусывал или раздражал бесстыжим языком.

А потом и вовсе чуть не свёл её с ума. Когда вдоволь насытившись её грудью вдруг начал прокладывать неспешную дорожку из влажных поцелуев и засовов по центу живота – от солнечного сплетения до золотистых волос на лобке. Точнее, когда спустившись к её бёдрам взял и… накрыл жарким ртом её чувствительные складочки луно[*] с ещё более воспалённой вершиной сикеля[**]. Лия тогда буквально задохнулась от несдержанного стона и даже попыталась выгнуться, окончательно дурея, как и забывая о том, что до смерти боялась того, что он будет с ней делать. А теперь едва не извивалась и не молила о большем, пока его язык скользил по её ноющей надрывно пульсирующей плоти, возвращаясь каждый раз к набухшему бугорку и заставляя её стонать ещё громче и чаще, когда начинал его настойчиво массировать и растирать до более нестерпимого возбуждения. Настолько сильного, постоянно нарастающего и практически сводящего с ума, что Лорелия уже буквально задыхалась от немощных вскриков.

А после и вовсе едва не сорвалась в сладкую бездну или к райским звёздам сущих богов, когда он довёл её до неземного блаженства, наполнив её тело мощными вспышками запредельного экстаза или чистейшей эйфорией, от которых действительно хотелось взлететь, а то и даже умереть.

Как жаль, что этот полёт длился недолго и всего через минуту был беспощадно прерван той же рукой, которая подняла её к небу. Эйдан вдруг резко поднялся над ней, снова приблизившись до упора и нагнувшись над перекошенным от стонов лицом Лии тёмной тенью чёрного бога. Практически полностью накрыл собой и прижался к её изнывающей от оргазма луне огромным и всё ещё твёрдым как камень фаллосом.

Она даже не успела полностью очнуться из недавнего забытья, как и понять, что не так с его потемневшим лицом, и почему его взгляд почерневших до самого дна души глаз переполнен каким-то демоническим безумием или одержимостью.

– Вот теперь я тебя помечу по-настоящему, найла[***], и это будет куда надёжнее хозяйского клейма на плечо. И буду метить столько, сколько хватит на сегодня сил и желаний…

В те секунды она воспримет его слова как за очередной ничего не значащий бред. Но продлится её недопонимание совсем недолго. Вплоть до того момента, когда что-то плотное и большое упрётся в её промежность и начнёт давить насильственным вторжением, будто намереваясь её вспороть и насадить на эту жуткую штуку. Она сразу же попытается отпрянуть и выкрутиться, но жнец придавит её к ложу и скрутит своими неподъёмными ручищами так, что она и пискнуть не успеет. Особенно, когда он зажмёт её рот ладонью и одновременно вспорет такой невыносимой болью, от которой действительно захочется либо поскорее сойти с ума, либо сдохнуть. И не остановится! Будет снова и снова «резать» её изнутри, растягивать и едва не рвать ей лоно в кровавую рану, глядя всё это время в неё своим обезумевшим чёрным взглядом и шумно порывисто вдыхая-выдыхая при каждом очередном своём движении и грубом толчке.