Рабыня Малуша и другие истории

Те поклонились гостю, за всех ответил хозяин:

– И ты будь здрав, княже!

Святослав подошел к Малуше:

– Ну, кажи сына.

Та оторвала ребенка от груди и протянула его князю. Запищавший было мальчонка заплакал было, но на руках князя замолк и уставился на него светлыми глазенками.

– Ишь, признал отца, – ласково проговорил Святослав. – Как думаете назвать? Зардевшаяся Малуша проговорила:

– Так еще не решили, думаем.

– Думать нечего. Владимир – властитель мира. Так будет, княжич? – обратился он к сыну.

– Робичич[78] он, – робко проговорил Корж.

– Он – сын князя, мой сын, – твердо сказал Святослав.

Видя, что князь любуется ребенком, Корж слегка подтолкнул Праскеву к двери, и они вышли наружу.

– Как ты? – Святослав глянул на Малушу. – Нет ли нужды в чем?

– Благодарствую, у нас все есть.

– Ну-ну, – только и ответил он. – А ты все такая же красивая, как и прежде. Малуша смущенно молчала, опустив голову, и лишь украдкой, исподволь, поглядывала на Святослава.

– Княгиня поклон тебе прислала. Помнит тебя.

– Она была очень добра ко мне. Тепло разливается в груди, как вспомню ее. Возле хаты Корж разговаривал с Вогулом и другими комонниками, с которыми хаживал в походы, когда раздался зов князя.

Вогул встрепенулся и пошел на зов. Войдя в избу, он молча поклонился Малуше, а на кивок князя вынул из-за пазухи какой-то сверток и положил на столешницу. В нем что-то глухо звякнуло.

Святослав махнул рукой, отпуская гридня.

Через некоторое время князь вышел наружу и обратился к Коржу:

– Береги ее, а пуще береги мне сына. Помню тебя – жизнь спас и верным товарищем был. А это кто? – кивнул он на Праскеву.

– Жена Остера, что погиб об печенежской стрелы, когда те ночью напали на нас. Теперича нам с Малушей помогает по хозяйству.

– Славный был вой, жаль терять таких, – Святослав похлопал Коржа по плечу. – Ну, берегите себя.

Князь, а за ним и комонники вскочили в седла и быстро поскакали в сторону Киева.

– Чем это он тебя одарил? – спросил Корж, войдя в избу и указывая на сверток.

– Глянь, – бросила Малуша, пристраивая ребенка к груди.

Едва управились с весенним севом, как в селище рода Коржа приехал тиун с несколькими обельными холопами[79].

– Чего это они? – дивились люди. – Для полюдья рано.

– Кто же знает? – пожала плечами Праскева.

– Кабы в поход, то прибыл бы гридень или тысяцкий, – рассуждал Корж.

Однако тиун со своими людьми молча проехал сквозь весь конец, ни с кем не заговаривая, а на пригорке, на околице, холопы стали воздвигать намет[80]. А на следующий день в лесу застучали топоры и к намету стали стаскивать бревна.

На правах старейшины рода Корж подошел к тиуну и спросил, что задумали строить возле их родового селища?

Тиун, растелешенный от жары, сидел в тени намета на стольце и рукавом вытирал пот с лица.

Поклонившись и назвав себя, Корж осторожно заговорил:

– Не серчай на смердов – спрашивают: что это здатели[81] робят?

– Не велено сказывать, – нехотя отозвался тот, а потом приказал принести ему холодненького сыта. – Да людишек пришли в помощь.

Спорить с тиуном – себе дороже! Пришлось местникам ежедневно носить княжьему слуге и сыту, и хмельной мед. Но как ни хитрили люди, как ни пытали, тиун так и не сказал правды.

Местники понимали, что отделаться от тиуна они не в силах и до окончания стройки их не отпустят, работали в полную силу: надо было успеть до уборочной. А тут еще новая напасть – тиун заставил готовить сено и метать его в стога.

К осени сруб был поставлен. Мало того, в просторном помещении были изготовлены и расставлены столешницы, лавки, лари…

Едва стройка была закончена, тиун с обельными холопами отбыли восвояси, оставив местников в полном недоумении.

А после того, как с полей был собран и обмолочен урожай, в селище верхи приехал тот же тиун. Сзади него лошади на телегах везли тех же обельных холопов. Возле избушки Коржа процессия остановилась, и тиун, не слезая с коня, приказал вышедшему Коржу:

– Выноси скарб и грузи на телегу. Велено твою хату сломать.

– Как это? – недоуменно спросил хозяин. – А мы куда же?

Стоявшие позади него Праскева и Малуша растерянно смотрели то на чиновника, то на Коржа.

– Ничего не знаю, – ответил, усмехаясь, тиун. – Мне так велено.

– Кем велено? – не отставал Корж.

– Великим князем. И не задерживайте меня, грузите скарб в телегу.

Корж и Праскева повернулись к Малуше. Та, услышав ответ тиуна, побледнела, по ее щекам потекли слезы.

– Святослав тебе ничего не говорил? – спросил отец.

Та отрицательно помотала головой.

Тем временем тиун продолжал поторапливать их:

– Давайте шибче, мне еще назад вертаться. Вон холопы вам помогут.

Делать нечего. Вконец расстроенные Корж и Праскева начали выносить вещи и грузить их на телегу. Холопы помогали их укладывать. Малуша замерла в сторонке, держа сына на руках.

Возле дома Коржа начали собираться родственники.

– Что случилось? – спросил Кожема брата.

– Ничего не понимаю, – пожал тот плесами. – Велено освободить избу, ее рушить станут.

– Кто велел-то?

– Молвит, что князь, – Корж кивнул в сторону тиуна.