Рабыня Малуша и другие истории

– Вроде как склоняется к нему, – махнул рукой Ромодановский.

Меньшиков хотел было что-то сказать, но, встретив строгий осуждающий взгляд господина, сдержался.

– Он сейчас у нее? – спросил Петр.

– Нет, но он вечером приходит почти каждый день, – ответил боярин. – Иногда остается на ночь.

Петр решительно поднялся на второй этаж и открыл дверь в гостиную Анны. Та сидела, откинувшись в кресле, а младшая сестра сидела подле нее на низеньком пуфике и читала вслух книгу. Увидев государя, она мигом выскочила за дверь, оставив сестру наедине с гостем.

Сев напротив девушки, Петр спросил:

– Ну, что надумала?

– Ничего нового для тебя, государь. Я не хочу быть царицей в диком царстве с дикарем правителем, – ответила та.

– Не забывайся, с кем говоришь. О какой дикости ты упоминаешь?

– Разве не дикость, когда правитель страны самолично рубит головы подданным на главной площади столицы? А твои подданные? Вон что натворили после взятия Нарвы, – твои солдаты изнасиловали почти всех тамошних женщин. Народ, да и ты сам, беспрепятственно пьянствует, ходит грязный, бородатый, в каких-то немыслимых одеждах…

– В отношении грязи ты врешь – нигде в ваших странах нет бань, как у нас, где люди моются каждую неделю. И не воняют, как ваши. Но мы не об этом толкуем. Я спрашиваю в последний раз: ты согласна выйти за меня замуж?

– Как можно жить с человеком, который устраивает дикие попойки, впрягает в сани свиней и козлов, ездит по гостям, где спаивает и насилует женщин в доме. Нет, государь, еще раз нет, – жестко ответила Анна. – Лучше не быть царицей, но жить спокойно и свободно.

Лицо Петра побледнело, левая щека задергалась, как это бывало с ним в минуты сильнейшего возбуждения. Кое-как справившись с собой, он с расстановкой произнес:

– Если ты приняла окончательное решение, то и я принимаю свое. Завтра же съезжаешь из этого дома. Не достойна ты жить в нем.

В ответ Анна равнодушно пожала плечами.

– Деревни, что я подарил в Козельском уезде, также переходят к казне, – продолжил он.

– Не напугал, – махнула рукой Анна. – Проживем и без твоих подачек.

– Проживете, – кивнул головой государь. – Думаю, немало накопили взяток, когда ты действовала от моего имени. И верни мне парсуну, что я подарил тебе – она тебе боле не нужна.

Анна молча встала, подошла к секретеру, достала шкатулку с драгоценностями и высыпала содержимое на стол.

– Забирай все, – коротко сказала она.

Петр выбрал из общей кучи свой портрет, посмотрел на него, положил в карман и чуть слышно сказал:

– Остальные побрякушки можешь оставить себе. Вот уж поистине: чтобы любить царя, надо иметь царя в голове.

После этого он встал и, старчески согнувшись, вышел.

Боль от разлуки не проходила. И на дипломатическом рауте, увидев Кайзерлинга, он не сдержался и, отведя его в сторонку к лестнице, с гневом и укоризной сказал:

– Как вы могли обманным путем обольстить женщину, которую я люблю и относительно которой у меня были самые серьезные намерения?

Стоявший рядом Меньшиков не удержался и с ехидцей спросил:

– И чего она, молодая и красивая, нашла в тебе, старом козле, который уже и позабыл, как надо управляться с женщиной?

– Позвольте, как вы смеете… – начал было посол, но Данилыч, видя, что Петр отошел, толкнул посла в грудь, прошипел при этом:

– Пошел в задницу, пес смердящий!

Кайзерлинг оступился и покатился по лестнице.

Офицеры Меньшикова, стоявшие на лестнице, видя, как поступил с послом их начальник, пнули Кайзерлинга, добавив ему скорости.

Услышав шум и крик несчастного, к Данилычу подошел Петр. С высоты своего огромного роста краем глаза он заметил обращение офицеров с послом и спокойно спросил:

– Что здесь произошло?

Данилыч, увидев, что государь в хорошем расположении духа, картинно хлопнул себя руками по бедрам и проговорил:

– Эка беда какая! Пол каменный, натерт до блеска, а у посла башмаки кожаные. Старый, неуклюжий, поскользнулся и так неудачно упал.

По лицу Петра проскользнула улыбка в уголках рта. Покачав головой, он спокойно сказал:

– Надо же такому случиться. Неудобно получилось. Надо отписать Августу…

– Польский король и курфюрст Саксонский Август II Сильный – мужик правильный и к тебе дружен, – ответил Меньшиков. – Он в курсе всех наших дел и поймет, как надо.

– Скажи, чтобы Кайзерлингу помогли добраться до дома, – бросил Петр и отвернулся.

– Все сделаем в лучшем виде, мин херц, – ответил Данилыч и направился к своим офицерам.

Дипломатических последствий за случившееся не последовало. Правда, русский посол в Гааге Матвеев доносил, что там циркулируют слухи о том, что Петр, призвав секретаря посла на тайную аудиенцию, устроил ему приличную взбучку.

Узнав об этом, Петр рассмеялся. Но эффект, на который он рассчитывал, – отзыв посла, не последовал.

Неожиданно для всех после выздоровления Кайзерлинг попросил аудиенции у Меньшикова. Посоветовавшись с государем, Данилыч согласился.

Встретив посла с должным уважением, приличествующем его статусу, Александр Данилыч предельно вежливо спросил о цели визита.

– Позвольте, Ваша светлость, принести свои извинения за происшедшее, – проговорил посол.