Рабыня на продажу

— Твоими братьями. Я понятия не имею, что у вас там происходило, но неужели вы не видите, что есть отличный повод искоренить недопонимание.

— Повод? Какой же?

— Я.

Он смотрел слишком долго, и я видела, как мечутся его мысли из стороны в сторону.

Оно и понятно, столько лет подготовки для мести, огромные планы и все рухнуло из-за одной неправильно упавшей кости на игральный стол. Но я подсознательно впервые за всю жизнь поступала крайне эгоистично, даже не мучаясь угрызениями совести, заведомо зная, что поступаю правильно.

— Я согласен подумать, — доверительно шепнул Кэл, отпуская игривое настроение, и бережно утыкаясь щекой мне в макушку. Я была уверена — он смотрит на Андора, так как Алекс слабо, но согласно кивнул.

Ну, истинный мой, что ты выберешь?

— Так — что? — затаив дыхание спросила я, как мужчина резко подался вперед и прижался к моим губам, заставляя колени предательски подогнуться.

— Я обещаю попробовать, — горячо выдохнул он мне в губы.

— Тогда поехали домой, — хрипло произнес Алекс, и мое сердечко беспокойно дернулось и успокоилось. В кои то веки.

Глава 40

Первое обращение в истинную себя отняло у меня немало сил. Ноги едва держали, даже казались чужими. Что-то внутри протестовало, требуя вернуть змеиный хвостище. Иногда даже возникало желание выпустить язык и пошипеть. А какой-то голос в голове твердил, что с этими уродливыми ногами я выгляжу как чучело.

«Ничего они не уродливые!» — успокаивала я саму себя, уже находясь в салоне корабля и разглядывая свои лодыжки.

Долго уговаривать Андора лететь с нами не пришлось. Казалось бы, он лишь сделал вид, что готов пойти на временное перемирие, а на самом деле собирается втереться в доверие к братьям, чтобы потом ударить по больному — заграбастать и меня, и все наследство папеньки-осеменителя. Вот только я чувствовала в нем ту искренность, что не видели груолы, у которых только секс на уме.

Боже… Андор ведь тоже наполовину груол! Наг-искуситель — это же дикая смесь огня и льда, страсти и рассудка.

Хорошо, что он полетел за нами на своем корабле. Пожалуй, нам надо предельно допустимо держаться друг от друга на расстоянии, а то угробим себя в расцвете лет.

— Держи, — Алекс подал мне бумажный сверток, в котором я обнаружила новые брюки и комнатные тапочки. Очень смешно. Солдафонка в тапочках — какая прелесть!

Выбора у меня не было, пришлось надевать то, что нашлось.

Пока мы возвращались домой, я совладала с нагиней, поселившейся внутри меня, и поверила, что мы с ней вполне сможем ужиться. Тем более, у меня есть Сантеншет. Уверена, подруга не откажет мне в помощи и научит управлять своим вторым «я».

Я вдруг подумала о Батисте. Будет ли он рад, что я нашла свою истинную пару? Он же буквально жил одержимостью стать свидетелем этого события. Не удивлюсь, если даже какую-то летопись ведет для потомков. А еще интересно, если наги были его целью, то сейчас, добившись ее, не утратит ли он вкус к жизни? Найдет ли другую цель? Возьмет ли себя в руки?

Вот так, думая о всякой фигне, я добралась до дома, где меня ждал сюрприз. Самый приятный, долгожданный и чудесный. Встретившая нас Линета светилась от счастья, когда вела меня в зал, куда запретила идти своим братьям — всем трем. Они пообещали вести себя, как хорошие мальчики, и отпустили меня, скрипя зубами.

— Только не поубивайте друг друга, — попросила я перед уходом и по пути думала, сдержат ли они обещание, данное мне безмолвными кивками.

Но едва я переступила порог приемного зала, как все трое вылетели у меня из головы. В самом центре стоял новехонький хрустальный террариум с подстилкой, зеленью, камнями, ветками, имитированной пещеркой и подсветкой. В нем довольствовалась спячкой моя наставница Сантеншет. Похоже, замена корзины на эту махину ее вполне устраивала.

Мы с Линетой обошли террариум, за которым на диване сидела моя малышка…

Не веря своим глазам, я на секунду замерла, а потом со всех ног бросилась к моей девочке, играющей с новой куклой. Упала перед ней на колени, заглянула в ее прекрасное личико и, выждав секунду, пока она осознавала, что перед ней мама, сжала ее в своих крепких объятиях.

Из моих глаз хлынули слезы. Господи, неужели это не сон? Она здесь, со мной? Моя крошка Эва! Живая, здоровая… Ее вкусный запах уже почти утратил младенческие нотки, но по-прежнему был самым теплым. Целуя ее в висок, щечку, глазки, лобик, макушку, прижимая к себе снова и снова, я боялась, что сейчас проснусь, и ее не окажется рядом. Сон не рассеивался, и я постепенно стала верить, что Эва здесь, со мной.

— Мамочка, я так скучала, — произнесла она, вырывая из меня водопад новых слез счастья.

— Я тоже, милая, — прошептала я, опять зацеловывая ее и боясь отпустить. — Я тоже… Но теперь мы не разлучимся. Мы всегда будем вместе.

— Папа так и сказал…

— Папа? — Я наконец подняла лицо и, не отпуская Эву, огляделась.

Риза нигде не было видно. Иначе я прикончила бы его прямо здесь.

Моя девочка пальчиком указала на барную стойку, у которой стоял Атхор. Крутя в руке стакан, он терпеливо ждал своей очереди.