Рабыня Смерти

— Ты выполнил свое предназначение, — равнодушно произнес Князь, развернув руку ладонью к себе и сжав пальцы так, будто в руке находился какой-то предмет. Слегка потянув слегка за невидимую веревку, Ваал внимательно следил за иергоном. Черные, как ночь, глаза Князя словно проникали в самую сущность стражника. Через мгновение иергон закинул голову назад, издавая булькающие звуки. По всему телу вздулись вены, выпирая наружу. Иергон напрягся, словно натянутая струна, продолжая хрипеть. Изо рта запузырилась черная кровь, выплескиваясь наружу. По коже побежали волдыри, лопающиеся через секунду и оставляющие после себя сжимающуюся кожу, постепенно слезающую с тела, будто тонкая бумага, тлеющая на сигарете. Широко раскрытые глаза иергона начали вытекать из глазниц, оставляя вместо себя кровавые дыры. Могучий страж на глазах превращался в освежеванный, обожженный труп. Напряженное тело обмякло и опало на пол, окрашивая камень кровью. Темная лужа медленно растеклась к подножию Коруса Синистри. С первой черной каплей темные жгуты вен ожили под блестящим металлом. Капля за каплей впитывалась древней силой, питая энергию смерти. Вражеские кости начали дышать, насыщаясь принесенной им в наказание живой силой. Пытаясь выбраться из вечного заточения, останки пришли в движение, издавая беззвучные крики. Мучения заточенных, переносимые из века в век, становились сильнее. Они позволяли Князю черпать их энергию, приумножая собственные силы. Ваал чувствовал страдания древних неприятелей, наслаждаясь тёмной энергией. Силы, передаваемые Корусом, помогали Ваалу вернуться к истокам и стать тьмой, лишенной всего, что свойственно живущим. Уходило все второстепенное, оставляя лишь нерушимую связь со вселенной и долгом.

Заключенные боялись даже дышать, замерев на месте и уповая на милость Князя. Но достаточно было лишь взгляда, брошенного на окровавленный труп, чтобы любая надежда на спасение развеялась словно мираж.

— Ты, — Ваал посмотрел на второго иергона. — Что видел ты?

Легкое движение руки и исполин вытянулся как тетива, пуская Хозяина в свои воспоминания. Во время его деҗурства не было замечено ни одного постороннего. Εдинственным отклонением от нормы оказалась девчонка, бегущая по холлу в полном одиночестве. Увидев её, темнота внутри Князя пришла в движение, вытесняя любое напомиңание о слабости, вызываемой рабыней. Всё, что было связано с ней, исчезло, оставляя только пророчество, приближающее его к единственной важной цели, к исполнению собственного долга. Ярость не пробудилась при взгляде на ту, что перевернула его жизнь с ног на голову. Огонь поглотила тьма, составляющая истинную сущность Истинного Верховного правителя.

Участь первого иергона настигла и второго страҗника. В изувеченном, окровавленном теле с трудом узнавался когда-то могучий и несокрушимый исполин, служащий угрозой для любого неприятеля. Кровь сильного воина кормила Корус Синистри, преумножающий энергию Ваала. Дрожащие безликие девушки, закованные в цепи, сотрясаясь, ждали момента, когда гнев Князя доберется до них. Даже живя в таком жутком месте, как Инфериатос, они воспринимали кровавые расправы чем-то призрачным, о существовании чего они знали, но чему не имели наглядного подтверждения. Теперь же, они стали одними из немногих безликих, удостоившихся чести присутствовать при расправе Χозяина с неугодными. И скорее всего, стать теми, кого он уничтожит собственноручно.

— Вы, — Ваал кивнул в сторону безликих. — Подойдите ближе.

Арий дернул цепь, потянув их к Корусу Синистри. Девушки пошатнулись, но так и не подняли лица. Самый важный урок, выученный каждой безликой в замке Князя — это то, что у них нет ни лица, ни права смотреть на кого бы то ни было в этом мире. Сотрясаемые крупной дрожью, они перешагнули освежеванные тела иергонов, приблизившись к Князю настолько близко, что при желании могли услышать его дыхание. Только их собственный страх оказался настолько велик, что они не слышали даже собственного сердцебиения, погрузившись в трясину паники и отчаяния. Εдинственным желанием, перекрывающим порыв бежать, оказались мысли о быстрой и безболезненной смерти. О большем мечтать в их положении не приходилось, но, тем не менее, то здесь, то там вспыхивала глупая надежда на помилование.

— Кто вас попросил передать записку? — спокойно спросил Ваал.

Ни одна из девушек не пророңила ни слова, продолжая трястись от страха и боясь произнести малейший звук.

— Отвечайте! — произнес приказ с нажимом.

От холода, повеявшего от его слов, кожа на телах девушек покрылась мурашками. Ослушаться приказов они не могли, но и решиться заговорить в присутствии Хозяина означало нарушить самые строгие правила, которым вынуждены были придерживаться девушки.

— Мы не знаем, Хозяин, — еле слышно проговорила одна из безликих.

— Кто из вас пронес её в покои наложңицы Князя?

— Мы не знаем, Хозяин, — повторила девушка.

— Знаете ли вы, что бывает со лжецами? — хладнокровно спросил Ваал.

— Нет, Хозяин, — ещё тише ответила все та же девушка.

— Вам предстоит узнать об этом.