Рабыня страсти

Глазам ее предстал фонтан в самом центре двора: бледно-розовая чаша, покоящаяся на спинах шести серебряных газелей, стоящих кругом. Чаша была полна кремовых водяных лилий.

— Как это прекрасно, мой господин! — зачарованно сказала девушка. — И здесь все под стать этому чуду?

— Суди сама, сокровище мое, — отвечал Карим, ведя девушек по направлению к дому.

Высокий темнокожий человек вышел им навстречу;

— Добро пожаловать домой, господин мой Карим!

— Я рад, что снова дома, Мустафа, — отвечал хозяин. — Это госпожа Зейнаб, а с нею ее служанка Ома. Через год она должна предстать перед Абд-аль-Рахманом. Ее дарит калифу Донал Рай, купец из Эйре, с которым у меня торговые дела.

Мустафа тотчас же все понял. Он удивился, как это хозяин решился снова взять ученицу — и это после злополучной Лейлы! Но гладкое лицо его без признаков растительности оставалось бесстрастным:

— Я прослежу, чтобы госпожа была как следует устроена, мой господин.

— Следуй за Мустафой, мое сокровище. Он отведет тебя на женскую половину. А я навещу тебя позднее — сначала мне нужно искупаться.

Девушки шли за Мустафой через просторный зал, а затем по светлому коридору — и вскоре оказались в другом крыле дома. Пройдя сквозь двойные двери черного дерева, они оказались на женской половине. Мустафа объяснил, что эта часть дома очень невелика — не то что в других богатых домах. Дело было в том, что виллой своей Карим-аль-Малика пользовался лишь с единственной целью. Об этом девушки уже знали. Условия требовали, чтобы в доме находилась лишь одна женщина — будущая Рабыня Страсти. Девушки переглянулись и с трудом удержались, чтобы не захихикать.

— К вашим услугам будут вскоре массажистки, банщицы и швеи, добрая госпожа. Иногда вечерами вы будете ужинать в обществе господина. Если он захочет вас видеть, то вас отведут к нему. Если же нет — вы будете кушать здесь, на своей половине, в обществе служанки. Все ли понятно вам, госпожа?

— Разумеется, моя госпожа понимает тебя! — резко отвечала Ома, а Зейнаб тем временем молча осматривалась. — На женской половине есть отдельная баня? — холодно поинтересовалась Ома.

— Естественно, — высокомерно и напыщенно ответствовал Мустафа.

— Тогда тотчас же пришли массажистку, Мустафа! Моя госпожа, да и я стосковались по купанию — ведь мы провели несколько недель в море! Мы должны поскорее смыть соль и пот. Господин приказал, чтобы госпожу умащивали гарденией — этот аромат ей очень идет. Ты понял?

— Да, будет тотчас же исполнено. — Мустафа тут же признал в Оме «старшую по званию». Да, она наверняка благородных кровей, не какая-нибудь крестьянка! Он чуть склонил голову и удалился.

Когда двери за Мустафой закрылись, Ома приглушенно захихикала, а Зейнаб сказала:

— Отлично исполнено, девочка моя!

— Вероятно, и я кое-что переняла от госпожи… Думаю, я поняла, как следует мне общаться с другими слугами. У тебя, госпожа, особое положение, естественно, и у меня тоже. Конечно, я должна быть вежливой, но не стану никому позволять распоряжаться мною.

— И тем не менее тебе следует быть почтительной со слугами тех, кто по положению выше меня, — дружески посоветовала госпожа. — Мы не имеем права дать кому-либо повод разгневаться. Напротив, мы должны снискать всеобщую любовь — ведь нам может потребоваться чья-нибудь поддержка. Теперь пойдем. Ома, надо получше освоиться в новом жилище.

Они находились в почти квадратной комнате. Стены облицованы были розовым мрамором, и пол тоже. На полу лежали какие-то необычные циновки с изысканным рисунком — позднее им объяснили, что это «ковры». Они были синие, красные, и по ним на удивление мягко и приятно было ступать. В самом же центре комнаты находился небольшой квадратный бассейн, выложенный розовым и голубым мрамором, в нем плавало несколько золотых и серебряных рыбок. В центре бассейна выбрасывал в воздух кристальные струи небольшой фонтанчик, прозрачные капли сверкали в воздухе, словно самоцветы. Были в комнате и стулья, и еще какие-то странные предметы (позднее Мустафа сказал Оме, что это кушетки для отдыха), и еще столики и высокие стоячие светильники, в которых по вечерам обычно горело благоуханное масло. Другая дверь комнаты выходила в маленький садик, обнесенный стеной.

Из главной комнаты женской половины коридор вел в несколько смежных комнат: просторную спальню, две спальни поменьше и в отдельную баню. Двери большой спальни тоже выходили в сад. Высокое ложе было великолепно: перьевой матрац обтянут бирюзовым шелком лучшего качества, сверху брошено роскошное покрывало, также шелковое, бирюзовое с золотым шитьем. Повсюду были живописно разбросаны подушечки кораллового шелка и золотистые… Пол же был покрыт несколькими маленькими ковриками. Подле двери, ведущей в садик, стояла кушетка для полуденного отдыха. Столики были искусно вырезаны из камфарного дерева, до блеска отполированы, а их изогнутые ножки кое-где покрыты позолотой. Стены отделаны были светлым мрамором, словом, комната была простенькой, но весьма изысканной.