Рабыня страсти

— Надень что-нибудь простенькое, но элегантное. — Ома вынула из сундука кафтан аквамаринового шелка. Округлый вырез украшен был серебряной вышивкой. Так же отделаны были и рукава. — А вот шелковые шальвары в тон, моя госпожа. Наденьте золоченые шлепанцы. Простенькие, без камушков…

Карим согласно кивал:

— А из украшений только серьги. Вот эти маленькие золотые полумесяцы. Ну, может, еще один-единственный браслет, но не больше…

Ома одела госпожу и принялась за ее прическу. Она заплела густые золотые пряди в толстую косу, вплела в волосы аквамариновую шелковую ленту, расшитую жемчугом. Обвив косой головку Зейнаб, словно венчиком, она укрепила сверху прозрачную бирюзовую вуаль, прошитую золотыми и серебряными нитями. Одеяние самой служанки напоминало наряд госпожи, но было куда скромнее, да и цвет был иным — нежно-зеленым. На стройной шейке Омы красовалась серебряная цепочка с ляписом — дар Карима. К величайшей досаде принаряженных дев, всю эту красоту пришлось спрятать под черные яшмаки, надетые специально для путешествия.

Прибыли носилки, чтобы отвезти девушек в город. По обычаю. Карим ехал рядом с носилками верхом. Когда они достигли дома Хабиба-ибн-Малика, носилки остановились у ворот, ведущих в сад. Спешившись, Карим отпер ворота собственным ключом.

— Я должен войти в другие двери, — сказал он. — Идите в сад, там женщины уже вовсю веселятся.

— А мужчины? — спросила изумленная Зейнаб.

— Они развлекаются отдельно, — объяснил Карим. — Таков наш обычай. А теперь идите и отпразднуйте свадьбу на славу! Мать шепнет вам, когда пора будет возвращаться. Вы выйдете через эти же ворота, я уже буду вас поджидать. Доброго вам праздника!

Девушки вошли в изумительной красоты сад. Повсюду росли стройные высокие деревья, в бассейнах цвели водяные лилии, а фонтаны выбрасывали в воздух кристальные струи. Привлекаемые звуками музыки, девушки пошли по дорожке и тут увидели гостей. Они тотчас же направились к госпоже Алиме и почтительнейше приветствовали ее.

Мать Карима в этот день была особенно красива и вся сияла от счастья.

— Видите невесту? — гордая мать указала девушкам на Инигу.

В самом центре садика Инига сидела на золотом троне в нежно-розовом наряде, сплошь расшитом хрусталиками и бриллиантами. Волосы девушки были распущены и щедро посыпаны золотой пудрой, но тонкая розовая вуаль скромно прикрывала все это великолепие. К девушкам приблизились рабыни и помогли Зейнаб и Оме освободиться от дорожного платья. Те тотчас же оправили и разгладили наряды. Алима одобрительно оглядела девушек.

— Как вы обе прелестны! — сердечно произнесла она. — Ну, идите поприветствуйте мою дочь…

Зейнаб и Ома поспешили к Иниге, сидящей на своем троне в окружении сундуков с приданым и подарками. Она лукаво хихикнула:

— И что вы обо всем этом думаете? Похожа я на раскрашенного идола?

— Ты просто изумительна сегодня! — сказала Зейнаб. — Но неужели ты целый день вот так восседаешь? Или тебе все же дозволено двигаться?

— Я должна сидеть здесь в одиночестве и наслаждаться собственным величием, — хихикнула Инига. — До самого вечера, пока не придет Ахмед с друзьями. Тогда меня отвезут в дом его отца, где мы и станем с ним жить. Там празднество продолжится, на мужской и на женской половине отдельно. Ну, а потом, наконец, мы с молодым супругом удалимся в спальню… Затем никто не увидит моего светлого лика до того дня, когда я с радостью объявлю, что жду ребенка. Ну, а после, естественно, я буду с каждым месяцем расцветать, покуда не подарю мужу желанного наследника.

— А если родится дочка? — спросила Зейнаб.

— Все надеются, что первым будет сын, но девочке тоже будут рады. До того как явился пророк и просветил невежественные души наши, многие убивали младенцев женского пола. Коран учит: «Не умерщвляйте детей из боязни нищеты. Аллах пошлет вам пищу. Убийство же новорожденных — страшный грех». — Инига улыбнулась. — Ведь женщина — дарительница жизни. Не может же она становиться убийцей!

В саду было весело. Играли музыканты — тоже сплошь женщины, а некоторые из подруг невесты плясали, услаждая взор новобрачной. Грациозные рабыни скользили по дорожкам, разнося на подносах напитки, пирожки, засахаренные фрукты и прочие сласти. Наконец, Алима подала девушкам условленный знак. Девушки тотчас же подошли проститься с сидящей на троне невестой.

— Приезжай навестить меня до нашего отъезда в Кордову, — сказала ей Зейнаб.

— Когда ты едешь? — спросила Инига.

— После Рамадана — так сказал Карим…

— Непременно приеду, — пообещала подруге Инига. — Наверняка он не уедет прежде, чем закончится Ид-аль-Фитр.

Девушки крепко обнялись. И Зейнаб, сопровождаемая верной Омой, поспешила к маленьким воротцам в стене.

Карим уже ждал их около носилок. Заботливо усадив девушек, он объявил:

— Я должен остаться здесь до конца свадебных торжеств. Я приду к тебе поздно, сокровище мое… Жди меня. Он задернул шелковые занавески, и носилки тронулись.