Рабыня, воин, королева

Пораженная ужасом Церера стояла у окна своей комнаты, которое выходило на Делос, горизонт был заполнен отвратительным черным дымом, поднимающимся над горящими домами. Крики невыносимой боли достигали даже до ее башни, по улицам внизу бежали семьи с детьми, на их лицах читалась паника.

На протяжении целого часа Церера только и делала что плакала – плакала из-за своего народа, друзей, братьев, которые уже могли быть мертвы. А Рексус? Ей было невыносимо думать об этом.

Больше не в силах наблюдать за ужасными событиями, разворачивающимися внизу, Церера подошла к своей кровати и села, но всего лишь минуту спустя она вынуждена была вернуться к окну, думая о том, что если не останется здесь, то каким-то образом предаст свой народ.

Это? Это и есть то, за что сражается Танос? Она все еще злилась на него так же, как в ту минуту, когда он ушел. Каким-то образом он заинтересовал ее, прокрался в ее сердце, стал ей небезразличен. Церера надеялась на то, что он отличается от всех других жадных и властолюбивых членов королевской семьи, но выяснилось, что он такой же, он решил сражаться за несправедливость и неравенство, которые были проклятием этой земли.

Раздался стук в дверь, и Анка открыла ее.

К удивлению Цереры и к ее большому раздражению, в комнату вошел Танос.

«Можем ли мы поговорить наедине?» – спросил он.

«Нет», – ответила Церера, снова выглянув в окно.

«Пожалуйста. Это очень важно», – попросил Танос.

Через несколько секунд колебаний, Церера кивнула Анке, и девушка вышла, закрыв за собой дверь.

Церера неподвижно стояла у окна, ее взгляд все еще был устремлен на улицу внизу.

«Церера», – произнес Танос.

Не желая поворачиваться к нему лицом, она продолжала смотреть в окно.

«Что тебе нужно?» – спросила она.

«Я понимаю, ты расстроена из-за того, что я ушел, и я помню твое обещание больше никогда со мной не разговаривать. Но можем ли мы лишь на несколько минут забыть о наших разногласиях?» – спросил Танос.

Церера посмотрела на него, обдумывая его слова.

«Я хочу обсудить с тобой нечто важное», – сказал он. – «То, что я скажу, может спасти много жизней».

«Хорошо», – ответила Церера.

Она подошла к стулу перед камином и села. Он последовал за ней, сев прямо напротив нее.

Церера видела, что Танос встревожен, его глаза нервно бегали, словно от тщательно подбирал слова, но это не помогало ее гневу утихнуть. Она просто не может забыть о том, что, когда он ушел сражаться, это раздавило ее и уничтожило все доверие между ними.

«Ну?» – сказала Церера, потому что Танос все еще не заговорил.

«Я хочу, чтобы ты слушала беспристрастно», – попросил Танос. – «И с открытым сердцем».

Церера посмотрела на него.

«Я только что вернулся после встречи с королем и королевой, они полагают, что есть способ положить конец всем сражениям».

Теперь ее интерес был возбужден, но она по-прежнему не ослабляла бдительность.

«Они предлагают брак между человеком из народа и королевской семьи», – сообщил Танос.

Церера кивнула.

«Я понимаю, как это может сработать», – сказала она.

Плечи Таноса расслабились, его лицо просветлело.

«Правда?»

«Союз между человеком из народа и королевской семьи, возможно, заставит людей поверить в то, что возможны перемены».

Церера заглянула ему в глаза и, хотя она сердилась на него сильнее, чем на кого-либо другого и хотела скрутить ему шею в кулачном бою, она также хотела быть к нему ближе, хотела, чтобы он уничтожил расстояние между ними, чтобы он поцеловал ее в шею так, как раньше.

Церера отвела взгляд в сторону. Эти мысли, эти чувства – она уничтожит их всеми фибрами своей души, пока не забудет, что они вообще были.

«У них есть кто-нибудь на примете?» – спросила она, думая об Анке, поскольку она является революционеркой.

«Да», – ответил Танос.

Он поднялся и сделал два шага, преодолевая расстояние между ними. Он опустился на колени перед ней, и этот глупый поступок озадачил ее.

«У меня есть кое-что для тебя», – сказал Танос.

Из небольшого кожаного мешочка, висящего у него на поясе, он вынул золотой браслет с брелком в форме лебедя. Протянув ей браслет, Танос слабо улыбнулся.

«Он принадлежал моей матери», – сказал он.

Хотя Церера злилась на него, она не хотела обидеть его отказом от подарка, который он только что ей подарил – вероятно, это самая ценная вещь, которая у него была. Но неужели он рассчитывает на то, что она простит его из-за подарка? Неужели он считал ее настолько поверхностной? Как легко, по его мнению, она откажется от своих принципов? Он ни за что ее не купит, никогда.

Церера открыла рот, чтобы заговорить, но Танос заговорил первым.

«Церера, они выбрали нас с тобой».

Она уставилась на него, сраженная наповал.

«Для меня будет честью жениться на тебе», – добавил он.

Церера не могла говорить, внезапно у нее комок встал в горле. Она не могла плакать, нет, она не станет плакать. Он может подумать, что это слезы счастья, в то время как они будут слезами грусти и негодования, утраченного доверия и дружбы. Она знала, что не может согласиться.