Рад, почти счастлив…

Однажды из окна Мишиного кафе Иван увидел Костю. Тот перебегал улицу, прорезая себе дорогу между машинами.

– Костя! – крикнул он через глухое стекло и замахал рукой. Костя вскинул взгляд, и радостно, как-то весь распахнувшись, сменил курс в направлении «Кофейной».

– Брат? – полюбопытствовал Миша. – Или племянник? Вижу, что родственник.

– Да, – кивнул Иван, – наверно, племянник. Крестник! – и обрадовался найденному слову.

– Тревожный возраст, – сказал Миша. – Главное – миновать наркотики.

Иван хотел как-нибудь тепло и с юмором отозваться на Мишино участие, но тут из дверей подуло. С разгону, чуть ли не со свистом тормозя, Костя вписался к нему за столик. «Привет!» – крикнул он, стряхнул на спинку стула пальто и остался в рубашке. Иван знал эту вещицу, она нравилась ему своей грубой фактурой и охровым цветом, подходящим к слову «этюдник». Но на этот раз с ней произошло страшное – ткань висела кусочками, как будто всю её изрезали ножом, при этом один край каждого лоскута отгибался. Сквозь порезы светлело Костино тело.

– Это что? – без интонации, как всегда с ним бывало, если он испытывал потрясение, спросил Иван.

– Это мой портрет! – с ликованием разводя плечи, объяснил Костя. – Машка Женьке сплела ремень – медь и серый металл. Это два его цвета – это все знают, такой у него характер! Я хотел, чтоб она мне тоже сделала какую-нибудь фенечку, соответственно моей личности. Она обрадовалась, и порезала мою рубашку маникюрными ножницами, прямо на мне! Это мой портрет с натуры! Сейчас я такой! Рвусь во все стороны – и не по швам! Моя счастливая рубашка, – добавил он, – буду в ней вечно.

– А я думал, ваша Маша не режет рубашек, – сказал Иван. – И тем вас подкупила. Не угадал.

– Да угадал, угадал! Она такая и была, – глотнув чаю из чашки Ивана, сказал Костя. – Но теперь раскрепощается понемногу. Хочет сделать страничку: пэчворк в защиту животных.

– И что это значит? – спросил Иван.

– Пэчворк – это такая техника. Вроде лоскутного шитья. Она же рукодельница! Да неважно. Важен сам факт – что человек отцепился от бабушки – в отличие от тебя! – и человек растёт! Готов совершать шаги, теплеет к людям!..

– Ну а ты-то чем занимаешься? – перебил Иван.

– Чем занимаюсь! Ношусь чёрт знает где, внедряюсь куда ни попадя, пиарю наш проект. Уже облазил все клубы. Мне в одном чуть башку не снесли. Меня только бесит Женька. Он у нас типа за старшего! Понимаешь, я пишу, а он на мне самоутверждается – мол, это ты, брат, перепиши, аудиторию это не цепляет, и прочий бред! А какое он имеет право меня судить? Право брата Фолькера?

– Неужели такой дурачок? А мне показался неглупым, – заметил Иван.

– Неглупым? Ну, может быть, – внезапно остыл Костя и с удовольствием погладил лохмотья на своём животе. – Ничего! Всё, в целом, идёт, как надо. Фолькер трогательно мне доверяет. Он сейчас упёрся в музыку. Я ему нужен. У него идея – у меня тут же рифмованный текст. Надо же, говорит, как некоторым всё просто даётся! Конечно, мне не охота превращаться в личного секретаря. Тут надо держать баланс. Но в любом случае, Женьку я подвину. Это первая новость. А вторая новость – это Машка. Знаешь, что я заметил? Разговаривает она со мной! Дружит! Обращается вроде ко всем – а смотрит на меня. Так что ничего, работает твоё благословение!

– Нечего врать. Я благословлял тебя только на то, чтоб ты был человеком, – нахмурившись, сказал Иван.

– А быть человеком – это брать пример с тебя? Сомневаться и бездействовать во веки веков, аминь? – засмеялся Костя. – Слушай и учись! Есть правило: возникло перед тобой добро – бери, возникло зло – сметай. Женька – бездарный зануда, и я обойду его на первом повороте, потому что он – моё зло. А вот добро я возьму. Просто выиграю турнир – и в награду любовь королевы!

Иван молча смотрел в окно на единственный тополь – тот, с которого летела листва в день, когда Костя знакомил его с Женей и Машей. Он думал, что возражать в данном случае совершенно бессмысленно. Надо ждать и терпеть, пока ребёнок получит свой опыт. А опыт ведь – «сын ошибок».

– Кстати, – продолжал Костя, – я Фолькеру рассказывал про тебя. Ну, про все твои странности – как ты сидишь со стариками и прочее. Он спросил, не больной ли ты? Я и не знал, что ответить! Ты прикинь, он даже захотел с тобой познакомиться! Ему интересно. Может, сходим в гости? Хоть посмотришь, как люди живут!

– Конечно, нет, – сказал Иван.

– Пойдём! – принялся уговаривать Костя. – Я обещал. Люди такого масштаба, они же упрямы, как танки! Если ты не придёшь – он сам тебя где-нибудь перехватит.

Иван пожал плечами.

– Да ладно, не напрягайся! – рассмеялся Костя. – Я пошутил. Никому ты не нужен! Ты – лузер! Кому ты можешь быть интересен? Даже я тебе не звоню! – он схватил «этюдник», со спинки стула сдёрнул пальто и вылетел вон.

Иван подвинул к себе свою чашку, отпил и бесцельно пролистнул меню. Плоский мир, в котором обитал теперь Костя, возник у него перед глазами – вот дом, вот вертолётный ангар, вот сами герои, изображённые в стилистике «Симпсонов», лезут по верёвочной лестнице на далёкую мушку с пропеллером. Ну и пусть, на здоровье! Мультфильмы нужны планете.

В этот миг из-за занавеса появился Миша. Он вежливо скрылся там на время Костиного выступления.

– Ну что? – спросил он, – коньяк за здоровье крестника? Так уж и быть, я с Вами.

Иван мотнул головой.

Ему хотелось выпить с Мишей, он ценил его утешительный такт, но была гармония в их приятельстве – бокал мог её нарушить; даже просто несколько лишних слов могли её сбить.

Он расплатился и, поблагодарив Мишу за кров и участие, вышел.