Радамехский карлик

Его задержали в пути прежде всего ужасная дорога, а затем медлительность и неповоротливость обитателей зауиа. Но, тем не менее, он привез с собой большие запасы всякой провизии, свежей воды, хлеба, словом, всего, что только требовалось нашим путешественникам… Теперь оставалось только посмеяться несчастью бедного Виржиля и злополучной заботливости о своем господине Тирреля Смиса. Виржиль теперь первый же сам смеялся над этим, в сущности, весьма забавным происшествием, но внутренне давал себе слово отныне смотреть в оба за своим приятелем англичанином, зная по опыту, что ему вполне доверять нельзя.

Дальнейшее путешествие обошлось без всяких приключений. С закатом солнца маленький караван снова двинулся в путь, а около полуночи сделал опять привал. На этот раз ночь прошла благополучно, а в четыре часа утра все поднялись и снова отправились дальше для того, чтобы по возможности раньше достигнуть цели своего путешествия, то есть прибыть в резиденцию Могаддема.

ГЛАВА IV. Могаддем и его карлик

Было около семи часов утра и солнце начинало уже палить нещадно, когда Мабруки-Спик, указав рукой на край горизонта, где на вершине небольшого холма виднелось белое пятно, сказал:

— Вот Радамех!..

Все разом вынули из футляров свои подзорные трубы и бинокли: с их помощью можно было различить мечеть, минарет и длинные ряды стен ослепительной белизны, мелькавших в яркой зелени садов.

— Через сорок минут мы будем там! — сказал проводник.

— И слава Богу! Давно пора!.. — сказала Гертруда Керсэн, поднося руку к своему маленькому полотняному шлему. — Этот воинственный головной убор положительно давит меня, но снять его под этими палящими лучами солнца я все-таки боюсь!

— Ради Бога, не делайте этого! — заботливо воскликнул Норбер, — вы можете получить таким образом солнечный удар!

— Вы, конечно, предпочли бы, чтобы этот удар обрушился на чью-нибудь другую голову, лишь бы только не на ее головку, ну, хоть на мою, например! — смеясь заметил доктор Бриэ, утиравший пот обеими руками. — Удивительно! как непредусмотрительны эти молодые господа астрономы, подумайте только, что стало бы с экспедицией, если бы она лишилась своего главного врача… Ведь это просто жалость подумать! а вместе с тем, сколько я ни снимаю своей полотняной каски, сколько ни подвергаю себя опасности, вы даже и не замечаете, не только что не останавливаете меня!

Менее чем через полчаса маленький караван прибыл к подножию холма, на вершине которого раскинулся Радамех, и кони и верблюды бодро поднялись по крутой каменистой дороге, и вслед за тем вскоре остановились на площади или, вернее, пустыре, ограниченном с восточной стороны стенами зауиа. Так называют на востоке в магометанских странах монастыри и местечки, служащие резиденциями должностного лица духовного звания.

Здесь путешественники сошли с коней. Тотчас же их окружила громадная толпа пилигримов, увеличивавшаяся с каждой минутой; толпа самая разнородная, самая пестрая, какую только можно себе представить. Тут были лица всех классов и всех возрастов, пришедшие за советом и наставлением к прославленному Могаддему. Были здесь и негры из Дарфура и из Кордофана, и арабы в длинных бурнусах, и турки в сборчатых шальварах, были даже и евреи-купцы, разложившие свои скудные товары тут же, между лошадьми, верблюдами и ослами. Некоторые из последних удивительно походили на тех, которых в предпоследнюю ночь так быстро излечил Виржиль от музыкальной мании, но как удостовериться в том, что это именно они самые и есть? Как узнать в этой громадной толпе, пестревшей всевозможными красками, мужчин, женщин и детей того берберийского племени, которое повстречалось нашим путешественникам в первую ночь их пути? Впрочем, никто теперь об этом и не думал: все заботились лишь о том, как бы скорее устроить свои дела и увидеть Могаддема.

Этот великий человек принимал поклонение верных в громадной зале, пол которой был вымощен крупными плитами, а широкая двустворчатая дверь выходила прямо на площадь. Вход в это святилище был доступен для каждого, и наши путешественники вошли туда вместе с другими.

Когда европейцы очутились в высоком сводчатом зале, напоминавшем христианский собор с высокими окнами из цветных стекол, их охватило состояние какого-то физического довольства и истомы. Прохладное и тенистое убежище это казалось особенно заманчивым после томительного зноя и палящего солнца, там, на припеке, в горячий ослепительно-яркий полдень. Когда глаза вошедших успели привыкнуть к приятному полумраку, царившему в этом помещении, они увидели в другом конце залы того, кого желали видеть и ради кого совершили это путешествие.