Ради блага человечества (Блуждающая Земля. Эпоха сверхновой. Шаровая молния)

Она продолжила тихо напевать, забыв, по-видимому, что я слушаю ее на другом конце, – или даже о том, что я существую. Мелодия и лунный свет лились с орбиты на прерию в унисон. Я представил себе эту хрупкую девушку в открытом космосе: серебристая Луна сияет сверху, голубая Земля снизу. Она летит между ними двумя, она меньше точки, и ее песня растворяется в лунном свете…

Когда я вернулся в постель час спустя, она все еще продолжала напевать. Я не знал, был ли это все еще Дебюсси, но мне было все равно. Эта изящная музыка наполняла мои сны.

Некоторое время спустя – не знаю, как скоро – ее пение сменилось криками. Ее крики разбудили меня. Она опять хотела выйти из дома.

– Разве вы не смотрели только что на Луну? – рассердился я.

– Но теперь все стало другим. Помните облака на западе? К этому времени они, возможно, уже плывут над нами. Луна скрывается за облаками и выплывает из них; я хочу увидеть танец света и теней на равнине. Как это, наверное, прекрасно. Еще одна разновидность музыки. Пожалуйста, вынесите мои глаза из дома!

Моя голова пульсировала от гнева, но я вышел наружу. Облака закрыли Луну, и она светила сквозь них. Ее туманный свет освещал покрытые травой луга. Казалось, Земля глубоко погрузилась в воспоминания о древности.

– Вы похожи на сентиментального поэта восемнадцатого века. Вы трагически не приспособлены к нашему времени. Тем более для астронавта, – сказал я, глядя в ночное небо. Я снял ее глаза и повесил их на ветку ближайшего кедра. – Если хотите смотреть на Луну, можете делать это без меня. Мне нужно поспать. Завтра я должен вернуться в космический центр и продолжить мою горестно прозаичную жизнь.

Тихий голос донесся из ее глаз, но я уже не слышал, что она говорила. Я вернулся в дом, не сказав больше ни слова.

Когда я проснулся, был уже день. Темные тучи закрывали небо, окутывали Такла Макан моросящим дождем. Ее глаза все еще висели на дереве, линзы покрылись туманом. Я осторожно протер их и надел. Я предположил, что после того, как она всю ночь смотрела на Луну, она уже крепко спит. Однако я услышал ее тихие рыдания. Меня охватила жалость.

– Простите меня. Я просто слишком устал вчера ночью.

– Нет, вы ни при чем, – ответила она, всхлипывая. – Небо покрылось тучами в половине четвертого. После пяти часов пошел дождь…

– Вы совсем не спали? – почти крикнул я.

– Пошел дождь, и я… Я не видела солнца, когда оно взошло, – выдавила она из себя, задыхаясь. – Мне так хотелось увидеть восход солнца над равниной. Мне больше всего хотелось это увидеть…

В моем сердце что-то растаяло. Ее слезы текли в моих мыслях, я представлял себе, как дергается ее маленький носик, когда она всхлипывает. Я почувствовал, как увлажнились мои глаза. Должен признаться: она научила меня кое-чему за последние двадцать четыре часа, хоть я не мог точно понять, чему именно. Это было нечто туманное, как свет и тени, плывущие над лугом. Из-за этого теперь мои глаза видели другой мир.

– Будет и другой восход солнца. Я обязательно снова возьму с собой ваши глаза, и вы его увидите. Или, возможно, я увижу его вместе с вами настоящей. Как вам это?

Ее рыдания прекратились. Внезапно она прошептала мне:

– Послушайте…

Я ничего не слышал, но напрягся.

– Это первая утренняя птица. Птицы прилетели, даже в дождь. – Ее голос звучал торжественно, словно она слушала звон колоколов, провозглашающий конец эпохи.

Глава 2. Закат-6

Мои воспоминания об этом приключении быстро померкли после того, как я вернулся к своему унылому существованию и напряженной работе. Когда я вспомнил, что нужно постирать одежду, которую носил во время поездки, – а это произошло не сразу после нее, – то обнаружил несколько семян травы за отворотами брюк. В то же время в глубине моего подсознания тоже осталось одно крохотное семечко. В тоскливой пучине моей души это семечко уже проросло, однако его стебельки были такими крохотными, едва заметными. Это могло происходить неосознанно, но в конце каждого тяжелого рабочего дня я чувствовал поэзию природы в прикосновении вечернего ветерка к своему лицу. Мое внимание привлекало пение птиц. Я даже иногда стоял в сумерках на эстакаде и смотрел, как ночь окутывает город… Мир все еще казался мне тусклым, но теперь в нем там и сям появлялись зеленые искры растений, и их число постоянно росло. Когда я начал замечать эти перемены, я снова вспомнил о ней.

Она начала вплывать в мои мысли, не занятые работой, и даже в мои сны. Я видел эту тесную рубку, этот странный герметичный космический скафандр… Позже все это исчезло из моего сознания. Только одна картина выступала из пустоты: тот карандаш, парящий вокруг ее головы в невесомости. Почему-то я видел этот карандаш, парящий передо мной, стоило мне только закрыть глаза.