Ради большой любви

Князев проверил на охраннике, насколько стал неузнаваем, – прошел мимо шаркающей походкой, опираясь на трость, а тот не сделал квадратных глаз, не открыл рта. Отличная маскировка! Только усы и парик с непривычки мешали. Расселись в джипе, Чемергес крутанул руль, взвизгнули колеса, и они понеслись к объездной дороге. За городом на ровном и длинном, как школьная линейка, отрезке трассы, окруженном с обеих сторон лесопосадками, остановились, обернулись. Через пару минут показалась машина, но она промчалась мимо, быстро превратившись в точку. Больше машин не было, это означало, что «хвоста» нет. Бомбей развернулся по ходу:

– Трогай, Чемергес, порядок.

Маля сидела рядом с Чемергесом и, закусив губу, сосредоточенно смотрела вперед. Князев нервничал: ерзал, скрещивал на груди руки, сползал с сиденья, принимая полулежачую позу, потом опять садился ровно. Тем временем Бомбей объяснял Климу, как управляться с пистолетом: заместитель не служил в армии и ствол держал впервые.

– Что ты крутишься! – бросил он Князеву через плечо и ворчливо пробубнил: – Толкается, толкается… Мы ведь их только попугаем, верно, Бомбей?

– Угу, насмерть попугаем, – промямлил тот. У деревни он приказал остановиться за рощей. – Мы с Монтаной сбегаем на разведку, а вы тут сидите.

Князев барабанил пальцами по сиденью, глядя в потолок. А Клим вертел пистолет, шевеля губами, – он повторял, что за чем надо сделать, чтобы выстрелить. Действия несложные, но непривычные.

– Паша, не психуй, – сказал он, когда Князев в очередной раз заерзал, высматривая в сумерках Малику и Бомбея. – А ствол тяжелый… Вообще-то, надо бы поговорить со сторожами, предложить им выкуп. Тысяч тридцать баксов. И они отдадут пленников.

– Смотрю на тебя и удивляюсь: ты правда такой наивный или прикидываешься?

– Я разумный, – возразил Клим. – С отбросами говорят языком денег, они этот язык хорошо понимают, а пули уж напоследок оставляют.

– У отбросов котелок тоже варит, они знают, что Гриб их с землей сровняет. И ты не по адресу обращаешься, у нас главнокомандующий Бомбей.

– Мне казалось, что не родился тот человек, которому Князев позволит командовать собой, – обратил все в шутку Клим. Ему не верилось, что они приехали сюда стрелять по людям. – Идут!

Маля и Бомбей забрались в машину.

– С этой стороны бурьян во весь рост, – доложил обстановку Бомбей. – Дойдем до пригорка, заляжем на нем – и ни звука, в деревнях эхо далеко разносится. Метрах в двадцати от дома стоит сортир, а от пригорка он близко – метров пять. Стрелять только по моей команде. Чуть стемнеет, так и пойдем.

Сумерки сгущались, словно медленно гаснущий электрический свет. Вскоре очертания деревьев почти растворились во тьме, но луна обещала поработать вместо лампочки, она разгоралась все ярче, высоко поднимаясь над землей. Пассажиры в джипе не переговаривались, наверное, каждый думал, чем обернется сегодняшняя ночь. Наконец Бомбей достал из сумки автоматы, передал один Малике и приказал всем выйти. По открытой местности шли недолго, вскоре перед ними поднялась многоярусная стена из сорняков, а на пути возник пригорок. Взобрались на него, Бомбей приказал всем присесть, автомат положил у ног (Малика тоже) и указал на светящийся домик впереди:

– Нам туда. Сидим пока и ждем.

Почти совсем стемнело, Клим ежился от холода, не сообразил куртку надеть, так и отправился в костюме.

– Слышь, Бомбей, – толкнул он того, – а чего мы ждем?

– Когда кто-нибудь из дома выйдет в сортир, – свистящим шепотом доложил Бомбей. – Там человек пять-шесть, нам с таким числом бандитов туго придется. И шуму наделаем, а это нежелательно. В сортир они обязательно ходят, других удобств здесь нет. Ждем.

– А когда дождемся, что сделаем?

– Увидишь, – шепнул он. – Помолчи, а?

Хлопнула дверь, Бомбей тронул всех рукой, мол, будьте начеку, коротко и неслышно пошептался с Маликой. Тем временем шаги приближались, горящая сигарета то поднималась, то опускалась, вскоре обозначилась невысокая фигура. Маля бесшумно поднялась во весь рост.

У туалета мужик сделал несколько затяжек подряд, судя по огоньку сигареты, после чего отбросил ее. Малика что-то метнула в него, раздалось хрипение. Клим и Князев приподнялись, так как и не рассмотрели, куда делся человек. А Бомбей и Малика зашуршали сорняками, пробираясь к туалету. Слышалось сопение, будто от переноски тяжести. Как только они вернулись, Клима одолело любопытство:

– Что там?

– Порядок, – зевнул Бомбей. – Не выспался я… Вторые сутки бодрствую. Хорошо бы тихо их сделать, но вряд ли получится. Ждем, когда искать его пойдут.

– Что вы с ним сделали? – не удовлетворился ответом Клим.

– Оттащили, – вновь зевнул Бомбей, ничего не объяснив.

Прошло минут пятнадцать, возле дома раздалось:

– Щепа! Щепа, ты где?

– Утоп в гальюне, – послышалось ржание второго.

– Ну, идите сюда, идите… – шептал Бомбей, поднявшись.

– Ще-па! – крикнул первый. – Оглох, что ли?