Ради большой любви

Соня наблюдала за ними в зеркало заднего вида, наблюдала за лицами, глазами, видела, с какой нежностью Пал Палыч коснулся губами виска Малики, как та в ответ виновато улыбнулась и с любовью посмотрела на него. Соня поняла: этих людей не подослали, да и времени прошло много, чтобы ее опасаться. Они вызывали у нее зависть и жалость одновременно, раз за них взялись, то эти два человека доживают свои последние дни. Да, ей нет дела до пары на заднем сиденье, но есть дело до себя самой. С тех пор как убили Толика, прошло много длинных дней, тоскливых ночей и бесконечных месяцев, только ни одного часа Соню не оставляла мысль о мести. Она часто видела себя в мечтах с оружием в руке, нажимала на курок – и пистолет стрелял, как автомат. Стрелял так, что во все стороны брызгала фонтанами кровь, и тогда приходило чувство торжества. Но это было лишь в мечтах…

Машина остановилась у редакции, Соня не выходила, ее и не поторапливали. Маля сжала пальцы Князева и напряглась, чувствуя, что пассажирка находится в не меньшем напряжении, а точнее – делает выбор.

– Где вы остановились? – спросила Соня.

– В Свердловске, – сказал Князев. – То есть в Екатеринбурге.

– Задержитесь здесь на одну ночь и дайте мне номер вашего телефона. Я должна подумать…

Князев продиктовал номер. Записав его, Соня выскочила из машины и побежала к дверям редакции, как, наверное, бегут от себя. Павел Павлович отдал команду водителю отвезти их в гостиницу. Устроились в двухместном номере – лучше не было, пообедали в ресторане, а потом упали в постель и заснули, так быстрее проходит время, да и устали они чертовски.

Он намеренно застрял у Колчина – любителя чаем кишки прополаскивать, вместо того чтобы выпить чего-нибудь покрепче. Захарчук был не выпивоха, однако отлично знал, как градусы преображают человека. Положение усложнялось одним обстоятельством – с Колчиным они были дружны, не так чтобы очень, но все же. Это Князев сплотил свое ближайшее окружение, считая принцип «разделяй и властвуй» ошибочной теорией, ведущей к развалу. Куда проще было прощупывать Оскара – человека пришлого и далекого. Захарчук болтал в чашке ложкой, а мысли его крутились вокруг недавнего диалога с Урванцевой…

«– Итак, вы считаете, что замешан Оскар, – задумчиво сказала она, когда он обстоятельно изложил ей, как провел время с референтом.

– Да, мне так показалось. Оскар проявил интерес к тому, о чем я говорил. Испугался, когда понял, что вы подозреваете всех, кто работает в этом здании. Клещами вытягивал из меня, что за предмет, принадлежащий убийце, я нашел. Да и взять пистолет из ящика Князева проще простого только Оскару.

– Все это ваши личные впечатления, не более того, – возразила она. – Доказательств нет, улик нет, направления, где их искать, тоже нет. Не упирайтесь в Оскара, прозондируйте Колчина и главного инженера. Продумайте вопросы, способные расколоть их. Управьтесь как можно скорей».

…Захарчук поставил чашку на стол:

– Слушай, Кол, у тебя есть что-нибудь выпить?

– Есть. Коньяк будешь?

– Спрашиваешь! А ты?

– Ну и я выпью, – тяжело согласился Колчин, будто ему пить не хотелось, но без рюмки уже нельзя.

Захарчук проследил, чтобы положенные сто граммов, а именно столько он налил, Колчин выпил до дна, опустошил стакан сам и только после этого перешел к теме:

– Тебе не кажется, что у нас завелась тварь двуликая? И эта тварь заказала Князя, убила Ермака?..

– Кажется? Не люблю этого слова, оно слишком абстрактное, – хмуро сказал Колчин. – Ну, в общем-то, да, похоже на то.

– А как ты думаешь, кто это? Только откровенно, ладно?

– Откровенно? Не знаю, – свесил голову на грудь Колчин. Он посидел так минуту-другую, потом встрепенулся и уставился Захарчуку в глаза. – Убить Князева выгодно «Форсингу», это тебе, надеюсь, понятно. За руку их не поймаешь, потому что они нанимают убийц.

– В таком случае кто у нас здесь по ночам стреляет? – В тоне Захарчука прозвучало несогласие. – Убийцы Князя и Ермака звенья одной цепи, надеюсь, тебе это тоже понятно. Отсюда вывод: кого-то купили, и этот кто-то – из ближнего окружения Князя. Кто он, а?

– Купили? – усмехнулся Колчин. – У нас некого покупать. Ну, Спартак тут ночи коротает и, когда застрелили Ермака, тоже был здесь, но он жидковат для таких дел. А больше не на кого думать.

– Брось, Кол, – наливая по второй, сказал Захарчук. – Ты постоянно крутишься на заводе, наверняка заметил неполадки, недовольство Князевым. Ведь были такие, скажи, были?

– А то! Князева многие предупреждали: ты рискуешь. Но он не слушал. А скандалил Пашка со всеми подряд. С тем же Климом вечно спорил.

– Клим в момент убийства Ермака раненый лежал.

– Значит, все. Меня случайно ты не записал в душегубы?

– А чем ты лучше остальных? – Захарчук задал вопрос прищурившись, с провокационной улыбочкой.

– Иди-ка ты… – отвернулся Колчин, обидевшись.