Ради денег на всё пойду

Душенко не мог поверить, что Коршунов самоубийца. Он никак не мог понять, зачем Пётр Ильич покончил с собой. Как ему сообщили, прямых улик, подтверждающих попытку хищения им облигаций, не было. Его подписи были подделаны. Никто его оговаривать не стал бы. Испугался, что кто-нибудь из подельников проболтается? Тогда не надо было пытаться похищать деньги. Его можно понять, деньги ему были нужны. Однако кругом все, кто имеет возможность украсть большие деньги, воруют. Нет, воспитание у него осталось ещё советское. Совесть замучила, или испугался за своё имя известного учёного. Испугался, что главбух, удрав за границу, проговорится где-нибудь там среди таких же владельцев миллионов. А те за что получили, за то и продадут. Поди, партийный билет члена КПСС всё ещё носил в левом нагрудном кармане… Вот и сжёг коммуниста. Это тебе не братский африканский народ от болезней спасать. Тут надо действовать более напористо и быстро, чтобы ни облигации, ни деньги никто не мог найти. Он знает, как надо прятать хвосты. Не зря же почти тридцать лет занимался тайными операциями. Главное — никаких улик не оставлять. Вот насчёт улик… В самом начале выполнения своего замысла он почти допустил прокол. Его словно кипятком обожгло. Бухгалтерша видела в урне проект договора с фирмой «Голден хаус». Что она могла понять, если документ был перечёркнут, разорван и выброшен в урну? Значит, он не нужен. Просто приводил в порядок оставшуюся от предыдущего руководителя документацию. Тем более потом разорвал всё на мелкие кусочки. Вечером уборщица вместе с другими черновиками выбросила. Всё-таки надо быть осторожнее. Может, принести настольную зажигалку и сжигать черновики? Будет пахнуть дымом. Лучше уносить с собой и где-нибудь сжигать…

Чтобы успокоиться, Душенко продолжил анализ того, как он оказался в Энске. Да, от безысходности он согласился работать генеральным директором НИИ. Приехал в городок с семьёй. В администрации ему дали двухкомнатную квартиру на троих. Мэр обещал улучшить жилищные условия. Для большей надёжности Душенко связался со своим другом. Тот сказал, что в ближайшее время может появиться возможность купить для него приличный коттедж из арестованного имущества обанкротившегося бизнесмена. Дом должны скоро выставить на торги. Можно приобрести практически за бесценок. Понравится — потом можно оформить в собственность. И снова неприятность: у друга случился второй инсульт. Он не смог восстановиться. Скончался. Мэр стал уходить от вопросов расширения жилья. Сказал, что никаких торгов не будет. Бизнесмен получил льготный кредит и успешно гасит долги. Его хозяйство, в котором есть две крупные свинофермы, необходимо городу и вновь открывающемуся мясоперерабатывающему заводу.

Надо думать, как выходить из положения. Своего жилья нет. Не жить же всё время здесь в «двушке» или в Москве в квартире жены! Он считал себя незаслуженно обделённым должностями и званиями. Надо быть мужиком и что-то делать. Вон у полковника нашли полную квартиру, набитую деньгами! Конечно, так зарываться он не будет. Жадность фраера губит. Но деньги есть, и их надо взять. Всё он хапать не будет. Возьмёт то, что ему недодали за его связанную с риском работу в Африке, за умышленно кем-то разваленный бизнес. Он даже знает, кто приложил руку к развалу его фирмы… При каждой неудаче надо уметь давать сдачи. Вот назло им покажет, что не лыком шит! Нет, он пойдёт другим путём. Он обязан обеспечить себе достойную жизнь. Надо выучить школьницу-дочь, приобрести приличное жильё в Москве и построить добротный коттедж на месте дачи жены, доставшейся ей от родителей. Там весь домик трухлявый. Обязательно сделает хороший бассейн. Задерживаться в Энске не будет, когда получит деньги…

Глава 11

Он вспомнил о друге с криминальными связями, так как потребовалось вывести деньги и надёжно получить свою долю. Пригласил его для делового разговора. Забронировал номер в гостинице на одного. Проживание в гостинице и питание в ресторане он взял на себя. Друг, его звали Григорием Давыдовичем, приехал.

— Гриша, хочу замутить крупное дельце. Помоги. В проигрыше не останешься.

— Что за делюгу ты придумал?

— Понимаешь, я как генеральный директор имею право совершать сделки, заключать договора, осуществлять переводы денег, находящихся на счетах института. Размер сделок ограничен десятью процентами. Совет директоров может дать разрешение на бо́льшую сумму. Если положительного решения он не примет, тогда с разрешения общего собрания акционеров могу получить одобрение. То есть надо быть дипломатом, находить ключи к бюрократическим надстройкам…

— Это не надстройки. Это контроль за руководителями-волюнтаристами. Или, точнее сказать, за растратчиками государственной собственности.

— Вот нашёл волюнтариста. Я хочу взять у государства то, что мне недоплатили.

— Ладно, не будем уходить от темы.