Ради милости короля

– Его единокровный брат присоединился к Крестовому походу и предложил мне свои скромные средства в обмен на благосклонность. Он предъявляет права на все земли Биго, приобретенные после того, как его отец стал графом, а это более семидесяти поместий. – Он снова побарабанил по пергаментам. – Отец может оставить свои земли любому наследнику, и, хотя младший сын, как правило, получает приобретенные земли, в законе это не прописано.

– Следовательно, у брата Роджера Биго нет прав на них?

– Завещание их отца оспаривается, чего и следовало ожидать. Роджер – более вероятный кандидат. Сомневаюсь, что его единокровный брат при необходимости проявит стойкость… хотя я могу ошибаться. Узнаю по пути в Иерусалим.

– Сир, необходимо уладить этот вопрос до вашего отбытия за моря, – настаивал Уильям. – Роджер может оказаться вам очень полезен. Вы возвысили меня до лорда Стригуила, чтобы я помог вам управлять, но мне необходима поддержка близких людей, и Роджер Биго – один из них. Вы можете приобрести его преданность, даровав ему титул. Ричард покрутил в руке кубок и поковырял драгоценные камни, вделанные в его основание.

– Тысяча марок за графство, треть доходов и разрешение восстановить Фрамлингем, – произнес он. – Приличная сумма, но он точно рассчитал свое предложение.

– Роджер Биго умеет считать, – согласился Уильям.

Ричард обернулся на своего канцлера.

– Но не так хорошо, как епископ Илийский, можете мне поверить, – весело заметил он.

Уильям едва заметно скривился. Верность Лонгчампа Ричарду не вызывала сомнений. Однако тот был ревнив, как любимая гончая, и лучше уж не попадаться ему на зубок. Лонгчамп существовал, чтобы выжимать деньги из народа и в зародыше душить беспорядки. У него были шпионы почти во всех баронских хозяйствах, и он знал до последнего сребреника, сколько стоит каждый лорд.

– Быть по сему. – Ричард допил вино. – Пусть Роджер Биго получит желаемое за предложенное… пока по крайней мере, а на досуге я поразмыслю над суммой. Не хотелось бы лишать вас дружеской поддержки, на которую вы, похоже, рассчитываете, а его – средств на хорошую шляпу, чтобы отпраздновать возвышение.

Уильям усмехнулся в ответ на замечание Ричарда, поскольку Роджер и впрямь питал тщеславную слабость к шляпам. Он не стал говорить, что Роджер воспримет возвращение графства скорее как восстановление справедливости, чем как возвышение. Подобные тонкости не должны занимать Роджера и короля. Обретение титула – вот что имеет значение.

* * *

Не важно, что небо в конце ноября было серым от края до края и дождь, заливавший Лондон и Вестминстер, был пронизан серебряными иглами льда. Не важно, что жаровни давали больше дыма, чем тепла, и в аббатстве было холодно, как в могиле. Единственное, что имело значение, – графская перевязь, сверкавшая драгоценными камнями и золотым шитьем на талии Роджера, венец у него на лбу и грамота в руке. Sciatis nos fecisse Rogerum Bigot, comitem de Norfolc… Знайте: Роджер Биго становится графом Норфолком… Наконец-то! Через двенадцать лет после смерти отца он обрел свое наследство: треть доходов с графства, земли, в том числе спорные, и все причитающиеся права. И получил дозволение воздвигнуть новый замок во Фрамлингеме, и воздвигнет его, несмотря ни на какие трудности, чтобы отметить свои достижения.

Эмоции теснили грудь, и он понимал, что должен дышать неглубоко, дабы не утратить самообладание и не разрыдаться. Когда Ричард поцеловал его в знак примирения, Роджер пришел в полный восторг. Ида, стоявшая рядом, присела перед королем в глубоком реверансе. Ее платье мерцало золотым шитьем, а вуаль была соткана из золотых нитей и украшена изящным венчиком в знак ее нового ранга. Графиня Норфолк. Роджеру казалось, что он сейчас взорвется от гордости и торжества. Победа имела свою цену, и тысяча марок была лишь началом. Роджер знал, что получит место в правительстве на время отсутствия Ричарда, но был готов впрячься в лямку. Все это доставляло ему глубокое удовлетворение.

Родственники Роджера, его друзья и самые важные духовные лица и вельможи почтили аббатство своим присутствием: его мать, тайком вытиравшая глаза длинным рукавом расшитого драгоценными камнями платья, дядя Обри, брат Иды Госселин, епископы Даремский, Солсберийский и Илийский и, наконец, Уильям Маршал с подобающе торжественным лицом, но блестящими от радости глазами.

Это новое начало для всех, подумал Роджер. Предстоит еще немало потрудиться, и дорога впереди усеяна валунами, но он не сомневался, что их можно убрать или обойти. Главное препятствие позади. Он вспомнил о мачехе и братьях. Что ж, их положение не менее ясно. Семейство де Гланвиль отлучено от власти и больше не может совать ему палки в колеса. Пусть его единокровный брат со своими родственниками отправился в Крестовый поход – что они могут поделать? Графство Норфолк принадлежит ему.

* * *