Ради мира на земле

В первый день наступления мы овладели восточной частью одной из Зееловских высот, продвинулись на три-три с половиной километра в глубину вражеской обороны. Героически погибли в тот день многие наши товарищи, в их числе разведчики Володя Леонов и Николай Меркушев. Им было по восемнадцать лет. Леонова поразило осколком через орден Славы прямо в сердце. Тогда же были ранены солдаты Леонид Семиков, Мавмет Баширов и в шестой раз — санинструктор Шура Юдина.

Наступила темнота. Ночь на 17 апреля мы использовали для уточнения задачи, организации взаимодействия с соседними полками и средствами усиления, в том числе с танковым полком подполковника Иванова. По решению командования 8-й гвардейской армии артиллерийская подготовка была назначена на 9 часов 45 минут. Это давало войскам два-три часа светлого времени.

В 10 часов 15 минут снова начали штурм Зееловских высот в направлении Дольгелина. Если в других крупных сражениях, как правило, танковые части 1-й гвардейской танковой армии вводили в прорыв и они выходили на оперативный простор, обгоняли пехоту, то в берлинских сражениях — в полосе 8-й гвардейской армии — танкисты вели бои вместе с общевойсковыми частями. Это объясняется особым характером обороны на подступах к Берлину — сплошные инженерные сооружения, минные поля.

Несмотря на 30-минутную артиллерийскую подготовку с плотностью артиллерии и минометов 270 стволов на один километр фронта с дополнительной авиационной обработкой, бои 17 апреля приняли упорный и жестокий характер.

Вражеская сторона была укреплена исключительно сильными неуязвимыми огневыми точками. Закопанные и полузакопанные в землю «тигры» и «пантеры» имели лобовую броню толщиною в 100 миллиметров, «королевский тигр» — 180, а самоходная артиллерийская установка «фердинанд» — 200 миллиметров. Все это не поддавалось нашей артиллерии и «катюшам».

Когда мы начали атаку, фашисты оживились. И тут мы почувствовали силу гитлеровских огневых точек — «дьяволов», как их называли солдаты. С ними вели борьбу штурмовые группы. Многие отличились в тот день. Саперный взвод старшего лейтенанта Михаила Вайсмана вывел из строя три танка. Один «тигр» уничтожили инженер полка гвардии капитан Кучин со своим ординарцем Николаевым. Только на участке нашего полка противник оставил 7 разбитых танков, 14 крупнокалиберных зенитных пулеметов «дарданелл», 160 убитых. К исходу дня гвардейцы завязали бой за Дольгелин.

Вечером фашисты предприняли контратаку из района кладбища, в полутора километрах южнее Дольгелина. Тяжелые танки полка гвардии подполковника Иванова без промаха поражали вражеские боевые машины прямой наводкой. Контратака противника закончилась большими потерями для него. Бои продолжались всю ночь, и только в 12 часов дня 18 апреля мы овладели восточной половиной Дольгелина.

Командир полка А. И. Семиков все время порывался уйти с командного пункта в боевые порядки подразделений. Но обстановка требовала от него общего руководства батальонами, ему приходилось постоянно поддерживать связь с артиллерией, танками и даже авиацией.

Являясь заместителем командира полка, я почти постоянно находился в батальонах. Примерно в 13 часов — телефонный звонок. Семиков говорит, что намерен прибыть в батальон. Я настойчиво не советовал этого делать: идет воздушный бой, к тому же противник обрушил сильный огонь из тяжелой артиллерии, да и наступление наше развивается вполне нормально. Однако, Семиков, очень подвижный по своей натуре, всегда стремился быть там, где идет горячий бой. Моего совета не принял и, перебивая меня, настойчиво сказал:

— Иду к вам.

Время от времени я интересовался, не появился ли командир вблизи передовой линии. Но проходит час, два, а Александра Ивановича нет в батальонах. Беспокойство нарастало все больше. Звоню начальнику штаба полка капитану Провоторову. Он отвечает, что командир тяжело ранен в живот и в руку. Только что отправили его в госпиталь.

За проявленный героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками, за мужество и умелое руководство полком гвардии-полковник А. И. Семиков удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

В сложном, тяжелом и кровопролитном бою, не ожидая приказа сверху, командование гвардейским полком я взял на себя. К исходу дня мы полностью овладели крупным опорным пунктом противника Дольгелином. О жестокости этих сражений можно судить по тому, сколь велики были потери в полку. За три дня в некоторых подразделениях они доходили до 70 процентов.

На рассвете 19 апреля на западную окраину Дольгелина, где находился наблюдательный пункт полка, прибыл генерал Д. И. Станкевский, заместитель командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса, и заявил, что он назначен командиром нашей, 79-й гвардейской стрелковой дивизии, вместо исполняющего обязанности комдива гвардии полковника С. И. Герасименко.

Генерал был малоразговорчив. Взял мою карту с нанесенной обстановкой, вгляделся в нее и в одном из квадратов красным карандашом твердо поставил жирную точку. Сухо и коротко сказал: