Ради славы Вселенной

— А что касается Эскера — я сыт по горло его наглостью. Наверное, вам стоит сделать ему предупреждение. Если он и дальше будет так себя вести, я устрою ему двадцатичетырехчасовую сенсорную депривацию. Надеюсь, это хоть немного научит его хорошим манерам.

«Да, — подумала Лиса. — У вас с Эскером не могли не возникнуть трения. Я должна была это предвидеть. Что ж, моя задача — наладить между вами хорошие отношения. Или хотя бы сделать их приемлемыми».

Она посмотрела на Валена, потом окинула взглядом рубку. Помещение было больше обычных спальных кают, но в основном потому, что здесь находились панель управления, четырехэкранный терминал с четырьмя клавиатурами и маленькая душевая кабинка. В остальном капитанская каюта выглядела монашески аскетичной; койка застелена аккуратно и ровно, одеяло натянуто, как кожа на барабане. На Валене были простой белый комбинезон и мягкие туфли.

— Присаживайтесь, миледи. — Он указал на единственный стул.

Когда Лисса села, Вален тоже присел на край приборной панели и натянуто улыбнулся.

— Я решил предоставить нашим приземленным физикам еще полчаса гравитации, чтобы они нормально расставили свое оборудование, поэтому мы можем посидеть.

Хотя и сидя, Лисса чувствовала себя немного неуютно. Она заставила себя посмотреть капитану в глаза и сказала:

— Я знаю, Эскер бывает невыносим, но он талантливый ученый. Я выбрала его кандидатуру из всех остальных, потому что он действительно может справиться с поставленной перед экспедицией задачей. Я не предполагала… Вален, я вынуждена настаивать, чтобы вы отнеслись к нему с пониманием… и показали себя таким командиром, которым, как я думала, вы способны быть.

Он ответил негромко, еле слышно, но упрямо:

— Что я сделал не так?

— Я имею в виду шутку, которую вы сыграли с нами при попустительстве Медноруда — ему я тоже намерена сделать замечание. Если честно, меня это задело, но ученых вы обидели гораздо сильней.

— Миледи, вы действительно полагаете, что разумно отправляться в неизвестную часть космоса без предварительной тренировки? Теперь мы точно знаем, что тренировка им необходима. Возможно, необходим даже пробный полет.

— Вы прекрасно знаете — нам велено уйти в гиперпрыжок и вернуться, как только мы столкнемся со слишком сложной ситуацией.

— За полсекунды мы можем не успеть правильно оценить ситуацию.

— Да, а во время прогулки по парку Риверсайд в нас может попасть молния. Невозможно заранее предусмотреть все опасности и принять все меры безопасности — даже если зарыться в глубокую нору и сидеть там, не вылезая. — Лисса вздохнула. — Впрочем, это не имеет отношения к делу.

«Это имеет прямое отношение к тому, что меня волнует».

— Подобных инцидентов больше быть не должно. Вы меня поняли?

Вален нахмурился.

— Миледи, я — капитан. Моя обязанность — поступать так, как я считаю нужным.

Те же самые слова мог бы произнести Дэви — с той же мрачной решимостью. Дэви всегда производил внушительное впечатление — настоящий Глава Дома, и Вален сейчас стал похож на него. На мгновение у Лиссы защипало в глазах, замерло сердце. Она заставила себя выпрямиться и ответила, понимая, что говорит слишком громко и быстро:

— Вы командуете кораблем во время полета. Корабельный компьютер и роботы слушаются ваших команд. Все остальные, находящиеся на борту, не должны мешать вашей работе, обязаны исполнять ваши приказы. Однако экспедицию эту снарядил Дом· Виндхолм, и вы исполняете волю Дома, которую выражаю я. У меня есть полномочия направить нас куда угодно, в том числе и домой. А по возвращении вы ответите перед Домом за свои действия.

Вален сложил руки на груди и слегка откинулся назад.

— Давайте не будем ссориться, — негромко сказал он. — Просто скажите, что вас не устраивает?

— Я уже сказала. Достаточно того, что вы не доверяете остальным членам экспедиции. Разве вы не знаете, как важен моральный дух в любой исследовательской экспедиции? Вы показали свое отношение к другим участникам полета, унизив их. Я могу стерпеть такое ради сохранения мира. Меня оскорбление не затронуло, Эскер же — очень гордый человек. Он не заслуживает подобного обращения.

— Гордый? Скорее, надменный и заносчивый. И у него нет достоинств, которые искупали бы его заносчивость. Он слишком мелочен и не выносит, когда его главенство ставится под сомнение. Больше всего он разъярился из-за того, что вы, непрофессионал, докопались до истины раньше, чем он.

«Ты видишь его насквозь, — подумала Лисса. — Но ты слишком прямолинеен».