Ради тебя

Когда в следующий раз всплываю, как буек, на поверхность – ничем не могу пошевелить. Рот и глаза плотно закрыты, тело распластано на чем-то мягком и вновь придавлено тяжелым пластом боли. Я чувствую себя беспомощной и слабой. Испуганное сознание маячит где-то рядом и мне хочется его ухватить за серебряную нить, которая исходит из моей груди. Внутренним зрением я вижу ее особенно ярко. Она тонкая, почти прозрачная и тянется в потолок. Только мне никак не дотянуться, чтобы намотать ее на запястье. Я ведь не могу пошевелиться.

– Я не оставлю ее!

– Ян, тебя надо поспать. Иди, я посижу с ней.

– Нет. Я должен быть рядом.

– Черт, Ян, но почему ты такой упрямый?! Я и так нарушил сотню правил, разрешив тебе бывать в ее палате, но не сутки же напролет!

– Я не уйду.

– Ну и черт с тобой! Тебя реанимировать я не буду, так и знай!

Я борюсь со слабостью, болью, туманом, которые не собираются ослабить хватку. Изо всех сил цепляюсь за голос Яна, за все, что связывало нас прежде… Безумно хочу вынырнуть из темноты и обнять Кенгерлинского. Я даже готова выйти один на один с этой мучительной болью, готова выдержать что угодно, лишь бы еще раз заглянуть в светло-зеленые глаза. Но простого рвения оказывается недостаточно и я вновь соскальзываю в бездну. Господи, нет!

– Какого хрена ты приперся сюда?! – кричит Ян и если бы я могла управлять своим телом, то обязательно бы вздрогнула.

Ярость наполняет пространство между нами, даже не видя, что происходит, я чувствую ее особенно ярко.

– Я… хотел попрощаться. Я уезжаю, Ян. Надолго.

– Мне плевать, – сердится он. – Как ты вообще осмелился заявиться сюда, Адиса? Особенно после того, что натворил, мать твою!

– Прости меня.

– Уходи.

– Ян, пожалуйста… Я хотел попрощаться с вами… обоими. Ты же сам знаешь, что я не мог поступить по-другому. Если бы ритуал не был проведен ты бы погиб!

– Да мне плевать!

– Ян…

– Выметайся отсюда! Уходи сам или я тебе помогу!

Я слышу короткие и тяжелые вздохи, шарканье ног, похожее на стариковское.

– Передай Даше, что я сожалею.

Боль моя трещит по швам. Агония достигает пика. Слишком много эмоций вокруг меня! Слишком много воспоминаний! Господи!

Туман, что настигает, теперь кажется спасением.

Я падаю, падаю, падаю…

Небо разверзлось и поглощает землю. Я упиваюсь собственной ничтожностью и беспомощностью.

Темнота становится все ближе и ближе. В последний миг я с отчаяньем понимаю, что больше не вернусь.

Пробуждение было неприятным.

Меня атаковало ужасно сильное чувство дискомфорта и голода. Казалось, что желудок прилип к позвоночнику и продолжал корчиться в судорогах. Пытаясь притупить несносные ощущения и собраться с мыслями, я вдохнула воздух, насквозь пропахший лекарствами, и тотчас пожалела об этом. Внутри меня разверзлось настоящее адовое пламя.

Грудная клетка болела так, что даже дышать было невыносимо. При каждом вдохе мое горло терло какое-то инородное тело, отчего тошнота бунтовала пустой желудок. Я потянулась ослабшей рукой, особо не надеясь н успех, и выдернула изо рта трубку. Получилось! Это простое движение принесло мне столь неимоверное облегчение, но забрало почти все силы.

Тошнота отступила.

Я открыла глаза, с удивлением отметив, что нахожусь в палате с ужасными зелеными стенами и кучей медицинской аппаратуры. Комнату окутал полумрак, что однозначно порадовало. Даже от сумерек сейчас у меня неприятно слезились глаза.

Больше всего беспокоила голова и грудь. Сложилось такое впечатление, что во мне взорвалась бомба.

Господи, почему же так больно?

Пусть я казалась себе тяжелой и даже «ватной», но все же мне удалось немного приподнять голову. Первое что бросилось в глаза – левая рука была зафиксирована бинтами, прозрачная жидкость по трубочке через катетер продолжала капать в мое тело. Нет, я не чувствовала ничего сверхнепривычного или странного. Если не считать того, что все занемело, болело и зудело так, что хотелось вылезти вон из кожи.

Повернув голову в другую сторону и удивившись, что тело стало меня слушаться, я наткнулась взглядом на черную макушку. Мужчина сидел на стуле рядом с моей койкой и, положив голову на руки, спал.

Я не видела его лица, но уже сейчас могла с уверенностью сказать, кто передо мной.

Устав противиться вспыхнувшему желанию ощутить прикосновение, я уступила. Правая рука оказалось на удивление послушной. Удалось дотянуться до головы мужчины и запустить одеревеневшие пальцы в густые волосы. На ощупь они были именно такими, какими я помнила: шелковистыми и непослушными.

Ян…

Я успела совершить всего несколько движений, перебрать пару прядок перед тем, как Ян резко вздрогнул и вскинул голову. Моя рука упала обратно на постель.

Его глаза расширились от удивления.

Ян смотрел на меня так, будто увидел призрака. Хотя разве Вестника, что провожал существ на ту сторону, можно было этим удивить?

– Даша, – прошептал он, не двигаясь.

Во рту у меня было сухо и неприятно, а язык точно увеличился в два раза и подчинялся с трудом.

– П-пить, – прокаркала я, вместо приветствия.

Ян подскочил.

– Да-да, сейчас.