Ради тебя

Его черные глаза были полны вожделения и злобы. Он одним резким движением дернул мою футболку, разрывая ее пополам.

Я охнула и прикрыла грудь.

Гарик облизнул губы. С первой же попытки ему удалось расцепить мои ладони, стащить бюстгальтер и начать облизывать грудь. Брат устроился между моих ног, придавив меня к кровати своим тяжелым телом, словно колодой. Я не могла даже пошевелиться.

Когда он добрался до джинсов и стал стягивать их с меня, паника прорвалась наружу:

– Я буду кричать! Отец услышит и тебе не поздоровится!

Эти слова еще больше раздразнили медведя, на которого вдруг стал похож мой сводный брат.

– Никто тебя не услышит.

– Почему?

– Сегодня за ужином я случайно пролил флакончик успокоительного в заварник.

– О…– протянула я. – Это неправда!

– Правда. Они все спят. А ты покричи для меня, шлюшка. Покричи.

Гарик просунул руки под меня и сильно сжал ягодицы, я прикусила губу, чтобы не взвыть от боли. Все мои надежды на месть разбились также жестоко, как и всегда до этого.

Меня никто не услышит!

Отец не придет на помощь, не увидит Гарика, не выгонит Анжелу из дому…

Я пропала!

Надо было кричать, надрываться, визжать, попробовать спастись, но я молчала. Оцепенение оказалось внутри меня, как сочная груша, что я съела сегодня днем.

– Расставь для меня ножки.

Я по-прежнему лежала неподвижно. Будто и не я это вовсе, а сломанная кукла, которой оторвали голову. Нечаянно.

Где-то за окном громко ухнул филин. Даже почти спящий осенний лес полнился звуками. В комнате горел только маленький тусклый светильник, отчего по потолку ползли черные тени. Рваные, странные, они напоминали мне аллигаторов – такие же хищные и безобразные.

Если бы тени могли жить, я бы попросила у них помощи.

Тот, кто продолжал лапать мое тело, попытался разорвать молнию на джинсах. Мне надо было закричать, лягнуть его в живот и вырваться или же откинуть голову назад, смириться и раздвинуть ноги. Вместо этого я забыла, что значит двигаться. Замерла. Застыла. Умерла.

Мне словно перерезали горло.

Я не знала как это – дышать.

– Ты не представляешь, как долго я этого ждал. Сколько раз я представлял себе, как это будет, Даша. Да я мысленно трахал тебя, каждый раз, бл*, как толкался в простыни!

Гарику удалось справиться с моими джинсами. С хлопающим звуком они глухо приземлились на пол.

Даже когда его руки жадно скользнули за край моих трусиков, я осталась холодной. Я даже не могла закричать.

Ничего не могла!

Словно все силы, стремления, порывы – все бесследно было выкачано из моего тела. Исчезло. Растворилось. Погибло. Осталась только душа, которая забилась в дальний угол груди и с возрастающим ужасом наблюдала за происходящим со стороны.

– Недаром мамка с Ромой говорили, что твоя мать была шлюхой. И я не ошибся, ее гены действительно возымели на тебя аналогичное влияние, – Гарик противно хрюкнул от смеха, полностью стянув с меня трусы.

И в этот же момент меня словно молнией ударило.

Вернулось запахи, чувства, звуки.

– Не смей так говорить о моей матери! – я извернулась и с силой пнула брата коленкой в живот.

Гарик охнул, кубарем скатился с кровати. Пока он матюкался, я вскочила и бросилась к двери.

Лишь бы добежать и успеть позвать на помощь! Лишь бы…

Гарик настиг меня точным ударом в спину. Колени хрустнули, когда я рухнула на четвереньки. Я глотнула воздуха с привкусом крови.

– Вставай, курва! – нога Гарика остановила свой размашистый полет под моими ребрами. Судороги сотрясли тело, будто удары электричества. – Я сказал, поднимайся! – второй удар оказался еще точнее, жестче, резче.

Я вновь не я, а просто клубок боли.

И я вновь не могла дышать.

Завалившись на бок, мне показалось, что я едва не сбила стену, но она напружинилась и устояла. А вот я нет.

Внутри все омертвело, покрылось коркой льда, разошлось по швам и сквозило через множество образовавшихся во мне дыр.

Я сито, через которое решили просеять боль.

Я ткань, пропущенная через производственную машинку, истыкана десятками иголок.

Я умерла.

Я умерла?

Поняла, что еще нет, когда Гарик рывком поставил меня на ноги, удерживая за волосы. Он намотал мою косу на кулак, через туман из слез, я заметила звериное торжество, что застыло на его лице.

– Даже сейчас, когда ты харкаешь кровью, я хочу тебя больше, чем что-либо в своей жизни! – прошипел он. – Бл*, что ты со мной сделала, ведьма?!

Я не знала, как долго смогу задерживать дыхание. Стены уже разъехались по бокам и начали заваливаться на меня. Перед глазами поплыли разноцветные круги.

– Ты никогда этого не забудешь, маленькая шлюшка!

Мои губы превратились в два камня – тяжелых, массивных, неповоротливых. Даже если мне и хотелось что-то сказать в ответ – я не сумела бы сдвинуть эти камни с мертвой точки.

Пол куда-то провалился.

А потом ударил меня болью по коленам и локтям. Гарик с силой дернул мою косу, голова запрокинулась. В ягодицы толкнулась большая, твердая палка. По моим бедрам заструилось что-то обжигающе горячее.