Ради тебя

– Сердце? – с тревогой переспросил он.

Рита почувствовала, как теплые руки дотронулись лица – она дернулась.

– Да что опять не так?! – взвился Брагин.

– Все не так!

– Это, конечно, охренеть, как занимательно и я бы полюбовался вашими соплями еще какое-то время, но я спешу, – Ян прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди и ехидно впился взглядом в Риту.

Она почувствовала, как щекам стало жарко. Ян хмыкнул и подмигнул, заставив ее сделать то, что Рита не совершала еще с класса первого – стесняться. Отдергивая край рубашки, она попыталась прикрыть ноги по максимуму и сгладить неловкость момента.

– Ты еще здесь?! Убирайся вон!

– Не могу. – Спокойно ответил Кенгерлинский. – Мне от тебя кое-что надо. Вернее даже не от тебя…

– Что надо?! – рявкнул Брагин.

– Кровь.

– Что?! – в унисон выдохнули Рита с Федором.

– Ее, – кивнул Кенгерлинский и, будто не сомневаясь в заурядности своего заявления, поманил Риту пальцем. – Рыжик, иди к папочке.

Она инстинктивно попятилась, чем вызвала широкую улыбку Яна, что больше походила на оскал зверя, в ответ. Тревожное выражение на лице Брагина отбило все желание выяснять с ним отношения прямо сейчас. Да и вообще.

Кажется, она влипла по-крупному. Увязла по самые уши в одном доме с маньяками.

Один – жнец, другой крови требует. Упырюга.

– Зачем? – спросила, стараясь выпрямить спину и смело взглянуть в глаза Кенгерлинского.

– Ты ее не получишь, – перебил Федор. – И мне плевать на причины.

– А я говорил, что это плохой вариант, – Адиса появился незаметно.

Тенью он застыл рядом с Яном и положил руку ему на плечо. Кенгерлинский зашипел и отодвинулся, тут же освободившись:

– Тебе мало? Добавить?

Адиса поморщился и провел пальцами по разбитой губе, что еще кровоточила:

– В самый раз.

– Тогда отвали.

– Все равно не пойму, к чему такая спешка? Время, которое могло повлиять на исход событий, ты уже потерял. Что и кому, Ян, ты еще хочешь доказать? Зачем этот театр? – Адиса скрестил руки на груди.

Господи Иисусе! Да что здесь творится?

Рите захотелось схватиться за голову, до жжения в глазах зажмуриться и… проснуться.

Ведь могло же это быть просто сном? Правда?

Жестокая маска, что исказила приятные черты Федора сейчас, говорила обратное. Рита глубоко вдохнула и сжала кулачки. Волны ненависти, исходящие от Брагина в этот момент, били по ней, словно молотом.

Тошнота вернулась и подкатила гадким комком к горлу.

Рита закусила ладонь.

– Зачем мне это нах*р надо? Дай-ка подумать, – театрально закатил глаза Ян и стал загибать пальцы. – Станцевать на костях Демьяна, спасти мир от демонов. И да, предотвратить гребаный Апокалипсис.

– И это все? – усмехнулся Адиса.

– А что ты еще хочешь услышать? – голос Яна ударил Риту по темечку не хуже глыбы льда.

– Хочу узнать, когда это ты успел заделаться героем? Альтруизм не твой конек, Кенгерлинский. И мы оба это прекрасно знаем. Так к чему такая спешка?

Адисе определенно удалось вывести упырюгу из себя. Только вот какая выгода от этого ей? Может, Кенгерлинский в гневе похлеще Годзиллы будет? Удастся ли скрыться под общий шумок?

– Да, мать твою, да! – всплеснул руками Ян. – Я хочу найти Дашу и мне плевать на конец света! Теперь ты доволен?

– Дашу? – подалась вперед Рита.

Брагин схватил ее за руку, удерживая возле себя. Его глаза предостерегающе сузились.

– Моя кровь как-то поможет отыскать Дашу? – не обращая внимания на Федора, спросила она.

– Именно.

– Тебе ничего здесь не обломится, Кенгерлинский. Проваливай, – резко сказал Брагин, рукой он задвинул Риту себе за спину.

– Я согласна, – решительно заявила она, почти мгновенно с Федором.

Ян торжествующе улыбнулся.

Глава 11

Спасительный огонь

Повсюду кровь.

Стоило только закрыть глаза, как алые разводы тут же топили мое сознание от края и до края. Кровь шумела в ушах, глушила мысли и все посторонние звуки.

Гарик мыл мое тело медленно, будто смакуя каждую минуту, что мы находились рядом. Я же изо всех сил старалась совладать с тошнотой и желанием захлебнуться в этой ванне.

Каждое движение «брата» отзывалось во мне острой необходимостью сдохнуть. Пальцы Гарика жглись, напоминали, исследуя сантиметр за сантиметром кожу, что ночное клеймо невозможно смыть. Оно намертво въелось в тело, проросло в жилы и закрепилось между ребрами.

Вода окрасилась в бледно-розовый. Между ногами по-прежнему ныло. Даже не проверяв, я могла сказать, что кровотечение не остановилось. Было дискомфортно и… пусто, словно с меня сорвали защитную оболочку и оставили нагую, сломленную, с огромной дырой внутри. Казалось, что эта дыра тянулась от груди до пупка и сквозь нее просвечивались окружающие предметы. Ведь именно так должно быть, когда вырывают душу?

Боль охватила все тело, но мне было все равно. Она скрутила суставы, раскрошила кости и собралась тугим пучком агонии в горле. Вместо разрывного крика с пересохших губ срывался лишь слабый стон. Похожий на мяуканье брошенного котенка.

Только так могло звучать отчаянье.

На грани тишины.

Хрипло.

По-звериному.