Ради тебя

Ян ощущал лишь свербящее предвкушение от скорой встречи с Банши. Он сам не мог понять, отчего так изощренно изгаляется, чтобы отыскать беглянку. До того самого момента, как увидел «Дашу» спокойную и такую же красивую, какой она запечатлелась в его памяти, Ян успокаивал себя мыслью, что все его мотивы исключительно ради мести Демьяну.

Сейчас же трезво признал, пусть пока только перед собой, – дело было совершенно в другом. В чем именно Кенгерлинский отказывался даже предполагать. Это новое, что поселилось в груди после появления Банши в его жизни – пугало.

Ян никогда прежде не слыл трусом, но теперь он мог признать, то, что заставляла его испытывать Даша, ужасало до заикания.

Он, как никогда хотел от этого избавиться, но вот незадача…

Во-первых, Ян не знал, как именно это сделать.

Вроде бы, после того, как Банши исчезла, перестав постоянно мелькать перед его глазами, все должно было успокоиться. Затихнуть. Испариться. Сдохнуть!

Нет. Черт возьми, Ян чувствовал себя как долбанный наркоман!

Ему было больно от перемен, что вызывала в его теле девушка, но как только доза воздействия сводилась к минимуму, Яна перекашивало от ломки.

И он тянулся за новым сближением.

А последние три дня все его внутренности точно завязывались в тугой узел от невозможности продолжить изощренную пытку.

Яна это жутко бесило.

Во-вторых, как бы ни было сложно признавать, Кенгерлинский свыкся с этим чувством и… уже не хотел от него избавляться. Впервые за сотню лет он чувствовал себя живым.

И он не собирался отказываться от этого, даже если подобное становилось началом конца его персональной истории.

Ян готов был рискнуть всем.

В ответ на его мысли воронка разжала свои тугие объятья и выплюнула Кенгерлинского в… пустоту.

Началось бесконечное скольжение.

Ян растопырил руки, но они натыкались лишь на тьму.

Падение было необратимым и длилось столько времени, что он сбился со счета собственных вдохов. Кенгерлинский мало знал про стихию хаоса, но те крупицы информации, что у него были по этому поводу – не сулили ничего хорошего.

Если бы Ян не был так сбит с толку внутренним конфликтом с самим с собой, он бы тысячу раз подумал перед тем, как призывать эти древние руны хаоса.

Черт! А ведь это он показал их Даше!

Не захотел бы выпендриться и указать девчонке на ее место в своем доме – это дерьмо не заварилось бы.

Кенгерлинский крепко сцепил челюсти, руки непроизвольно сжались в кулаки.

Он во всем виноват.

Только он.

Прошла сотня лет после фатального урока, а Ян так и не научился делать правильные выводы.

Без сомнения бабушка не погладила бы его по макушке за такие вертели! Да она вообще бы в обморок грохнулась, узнав, что Ян связался с потомком ее кровного врага.

Ох, что же он творит?!

И почему никак не может остановиться, совершая глупость за глупостью?

У Яна сложилось впечатление, что стоит только Даше оказаться рядом, как кто-то нажимает в его голове невидимую кнопку и напрочь вырубает мозг!

Падение в невесомость завершилось резкой болью в ягодицах. Со всей дури Ян приземлился на пятую точку, да так «удачно», что в его глазах засветились звезды.

– Удобно тебе, Вестник? – насмешливо прозвучал голос «Даши». – Долго не сиди, рискуешь свою гордость отморозить.

Девушка хихикнула.

Понемногу картинка стала проясняться перед глазами Яна. Он нахмурил брови и молниеносным движением поднялся с земли, не забыв пренебрежительно скривиться, отряхиваясь.

– Грязновато, – протянул он.

– А разве я говорила, что живу в королевских хоромах?

– Не говорила, – буркнул Ян. – Где мы?

– У меня, – туманно ответила девушка, отводя руку в сторону, будто бы приглашала Кенгерлинского оглядеться.

Что он незамедлительно и сделал.

Обстановка была удручающей.

Они стояли посреди огромной темной пещеры, потолок упирался в красную субстанцию, лохмотьями она свисала вниз, покачиваясь от потоков воздуха. На первый взгляд «красное небо» было пористым, как губка, переливалось и… дышало. Ян моргнул и отвел взгляд, субстанция манила к себе, завораживала, точно тянула свои красные щупальца прямиком в его голову. Кенгерлинскому никогда не нравилось, чтобы им манипулировали, поэтому он не стал испытывать судьбу и задерживать взгляд на этой чарующей красноте дольше положенного.

Вместо пола под его ногами была рыхлая земля. Такая же черная, как тьма, по которой он только недавно путешествовал. Ян прищурился, ему показалось, что в грунте также было движение. Черви?

Кенгерлинский немного наклонился вперед, чтобы разглядеть получше. Никакой живности он не обнаружил. Комочки земли пребывали в постоянном движении, подрагивали и рассыпались на мелкие частицы, их сразу же подхватывал ветер, унося наверх. К красному небу долетала только пыль. В воздухе носились мелкие частицы, поначалу Ян принял их за мошек, но сейчас понял – ошибался.

На месте опустевшего куска земли тут же образовывался новый. И так по кругу. Как только кусочек взмывал в воздух, его место занимал новый. Ноги Яна в ботинках утопли в грунте почти по щиколотки.

Кенгерлинский поежился. Неприятно было осознавать, что под тобой что-то беспрерывно рассыпается и двигается.